Николь и мать испуганно переглянулись. Заинтригованная, Анна подалась вперед. Николь медленно моргнула, тогда как мать с видимым усилием изобразила живость:

– Очень уютно. Такая тишина кругом. А ночное небо – это что-то невероятное! Сама увидишь.

Поймав взгляд сестры, Николь приоткрыла рот, будто собралась что-то сказать, но вместо этого встала, упершись руками в стол, и нетвердо побрела вверх по дорожке.

– Займусь-ка я ужином. На чужой кухне всегда больше времени уходит на готовку.

– Давай помогу, – вздохнула мать, поднимаясь из-за стола.

– Ты и так оплатила всю эту поездку. Мам, я сама, правда. – Николь остановилась, ласково потрепала мать по волосам и усадила обратно.

– Разве мы не поужинаем в деревне? – спросила Анна, посмотрев вслед сестре.

– Девочки скоро проголодаются, – ответила мать, глядя на удаляющуюся Николь. – Мы не знали, когда кто вернется, поэтому сегодня решили остаться дома.

– Что ж, домашний ужин – это здорово, – соврала Анна. – Великолепная идея!

Произнося эти слова, она ощутила, как внутри узлом скручивается страх. И пугала ее не только перспектива давиться стряпней Николь. Остаться дома. Замуровать себя в этих стенах.

Анне не терпелось выйти, выбраться из дома, хотя бы на ужин. Избавиться от одиночества. Она хочет быть с родней, но…

Она перевела взгляд на виллу. С этой стороны окон в башне не было. Эта сторона… Несмотря на яркий солнечный свет и роскошный вид на холмы, с этого угла башня вызывала у Анны тревогу. Нет, там должно быть окно, она просто не видит. Может, на каком-то этапе шестисотлетней истории башни его заложили. Только непонятно, с чего вдруг кому-то понадобилось убрать источник естественного освещения.

Как тут по ночам? Сама увидишь.

Невидимый ключ

Ужинали на воздухе – всей большой воссоединившейся семьей.

Анна украдкой взглянула на брата. Бенни принял душ и к ужину надел льняную рубашку, которой она у него прежде не видела. Такую скорее выбрал бы Кристофер, а не сам Бенни. За прошедший месяц брат похудел, черты лица заострились.

Для близнецов Анна и Бенни с самого детства были не слишком похожи. Бенни рефлекторно заводился с полуоборота, когда кто-то заговаривал об их растущем несходстве. «Мы – близнецы! Мы одинаковые!» Он крепко обнимал сестру за талию, словно желая срастись с ней воедино. Анна же всегда считала глупостью обижаться на тот факт, что они с братом – отдельные уникальные личности, особенно теперь, когда стало окончательно ясно, что из них двоих внешне более привлекателен Бенни. Он был не так красив, как Николь, до сих пор не утратившая сияния супермодели девяностых, но уступал ей совсем немного. Из всей семьи только Анна была болезненно бледной и угловатой, независимо от того, насколько хорошо питалась и как много занималась спортом. Николь шутила, что Бенни еще в материнской утробе отобрал у сестры ее долю нутриентов. На собственную внешность Анне чаще всего было плевать, а вот Бенни действительно не помешало бы чуточку поправиться.

На матери была все та же шляпа с огромными полями, в которой она сидела у бассейна, голову Николь покрывала такая же, только поменьше, отчего мать и дочь выглядели как хористки в любительской постановке мюзикла «Хелло, Долли!». У отца уже обгорела шея – по линии воротника тянулась темно-красная полоса. Сколько бы раз на дню мать ни напоминала ему про лосьон от загара, к концу отпуска он превратится в ходячую свеклу.

Племянницы сидели под оливой, по-турецки скрестив ноги, и умилялись черной кошке, которая ходила туда-сюда между ними и позволяла гладить себя по выгнутой спинке. Когда Николь вынесла еду, а Джастин – напитки, кошка вильнула хвостом и удрала, напоследок метнув на сборище взрослых взгляд, полный негодования.

Николь приготовила огромную кастрюлю пасты со свежими овощами с местного рынка, однако в ее исполнении даже это блюдо на вкус напоминало разогретый в микроволновке полуфабрикат. Пока Джастин стоя боролся с бутылкой кьянти, пытаясь вытащить пробку, Анна уловила какое-то движение за стеклянной стеной виллы. Все обитатели дома во дворе, так что, должно быть, это случайное отражение. Птица пролетела. Нет, что-то покрупнее птицы. Тучка проплыла? Едва ли. Вечером, как и днем, на небе не было ни облачка, а кроме того, в ракурсах и перспективе Анна разбиралась. Тень находилась внутри дома.

Анна прислушалась к себе – смутное беспокойство пронизало ее с головы до пят, – затем снова переключила внимание на стол. Все молча сосредоточились на трапезе.

– Надеюсь, неплохо получилось, – произнесла Николь.

– Угу, нормально, – отозвалась Анна.

Она запила проглоченное щедрой порцией вина, оторвала глаза от тарелки и только тогда поймала на себе возмущенные взгляды половины сидящих за столом.

– Очень вкусно, Николь, ты у нас настоящий шеф-повар, – похвалила мать.

– Рада, что хотя бы тебе понравилось! – Пить Николь закончила час назад, и по мере протрезвления настроение у нее все больше портилось.

– Жаль, Джош не приехал, – брякнул Джастин.

К облегчению Анны, все гневные взоры обратились на него.

– Они больше не вместе. – Николь удалось вложить в эти слова и сочувствие, и воодушевление, и ярость. – Джей, я тебе говорила! – Она посмотрела на Анну, словно говоря: «Что поделаешь, мужья такие мужья».

– Знаю, – спокойно пожал плечами Джастин. – Я имел в виду, жаль, что вы разбежались. Было бы славно, если бы он тоже приехал.

– Хватит уже, – прошипела Николь.

– Да, я помню, вы с ним ладили. – Анна потянулась через стол за хлебом.

– Мы все с ним ладили, – вставила мать. – Он был таким душкой. То есть и сейчас душка. Он ведь не умер!

– Нет, насколько мне известно, – подтвердила Анна.

– А по-моему, отличный вариант.

– Отличный вариант – то, что я с ним порвала? – не поняла Анна.

– Нет, я всегда считал, что Джош для тебя – отличный вариант. – Для пущей убедительности отец подался вперед и навис над столом.

– Четыре года, – вздохнула мать, – мы-то думали, вы пойдете к алтарю, ан нет.

– Вы про дядю Джоша? – полюбопытствовала Уэйверли, желая встрять во взрослый разговор.

– Да, и речь о том, что мы с дядей Джошем расстались, – сказала Анна. – Несколько месяцев назад. Мои глубочайшие извинения всем присутствующим.

– У-у-у, он нам нравился, – протянула Уэйверли, но тут же пожала плечами: – Ну и ладно.

– Вот именно, – усмехнулась Анна. – Ну и ладно.

Николь зыркнула на нее, потом на Уэйверли и помрачнела еще сильнее.

– У-ух! – ни с того ни с сего тоненько вскрикнула мать.

Дрожа, она обхватила себя за голые предплечья. Все уставились на нее.

– Что-то зазнобило, – прощебетала она. – Ешьте, ешьте, не волнуйтесь!

Никто особенно не разволновался, однако Анна все же понаблюдала за матерью, пока той не стало лучше и она, выпрямив спину, не сделала глоток вина.

– Мам, ты как? – нахмурилась Анна.

– Все прекрасно! – Миссис Пэйс хрипло рассмеялась. – Просто… старею. Хотя странно. Мда.

– Так почему вы с Джошем не вместе? – заученно спросил Джастин, словно перед этим долго и тщательно репетировал вопрос в голове.

Заметив, что Кристофер отодвинул тарелку, Николь повернулась к нему:

– Что-то не так с пастой?

– Нет, просто… – Кристофер криво улыбнулся и с заговорщицким видом посмотрел на Бенни. – Все овощи я съел. Я на кетодиете. Уже две недели без углеводов.

Анну мало что могло удивить, но на этот раз у нее отвисла челюсть. Какой дурак садится на кетодиету за две недели до поездки в Италию? Кристофер-а-не-Крис, вот какой.

Джастин все еще ждал ответа на свой вопрос. Анна набрала полную грудь воздуха.

– Ну, мы… Наверное, нам просто хотелось разного. – Она схватилась за бокал. Тот оказался пуст, но Анна все равно поднесла его к губам.

– И чего же хочешь ты? – поддела Николь. – Это типа наша самая большая семейная тайна, да?

– Завладеть припрятанным золотом дядюшки Оги, – поднял палец Бенни.

– Не считая дядюшкиного золота, которого, кстати, не существовало в природе, – огрызнулась Николь. – Серьезно, Анна, к чему ты стремишься? О чем мечтаешь на самом деле?

О том, чтобы ее уже оставили в покое? О том, чтобы избавиться от пожизненного ощущения, будто она, как морской корабль, со всех сторон обрастает ракушками, которые с каждым днем растут и колются все больнее? Анна улыбнулась:

– Интересный вопрос. Надо подумать.

Николь покачала головой, а Бенни ободряюще похлопал Анну по колену. Он – самый чуткий из них троих, брат-близнец, он бы никогда о таком не спросил… Только вот спрашивал, и не раз, но не прилюдно.

– Я – всё! – Мия победно вытянулась, словно ожидая награды.

– И я, – прибавила Уэйверли, с меньшим торжеством в голосе. – Можно посмотреть мультики на айпаде?

– Нет, – отрубила Николь, заглушив Джастиново «да», и обратила на мужа испепеляющий взор. Анна уловила продолжение давнего конфликта. – Какой смысл привозить их в Тоскану, если они целыми днями будут сидеть, уткнув носы в экран?

– Не целыми днями, – вяло возразил Джастин и вернулся к трапезе, понимая, как догадалась Анна, что уже проиграл этот раунд.

– У детей должна быть вовлеченность! Они тоже должны все как следует прочувствовать.

Анна не сдержала любопытства:

– И что конкретно они, по-твоему, должны прочувствовать?

– Кстати да, Николь, что? Стоит поразмыслить, – подхватил Джастин.

Мия и Уэйверли все еще дожидались отмашки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Мия нагнулась и почесала лодыжку, и, как в случае с заразительной зевотой, Анна вдруг тоже ощутила зуд в щиколотке. Опустив глаза, она увидела целый рой комаров, пирующих под столом на ее голых икрах. Анна дернула ногой, сгоняя кровососов. Без толку.

– Что конкретно? Поясню. – Николь тяжко вздохнула. – Местную еду, пейзажи, море, небо, живопись, архитектуру, искусство, культуру, другие языки – все то, за чем люди ездят в отпуск. Понимаешь, Джастин? Никаких айпадов.

– Так чем нам заняться? – понуро спросила Уэйверли.

– Почитайте книжку. – Николь отвернулась. Вопрос – ответ, дискуссия окончена.

– И непременно итальянскую! – крикнул Джастин вслед дочерям.

Анна засмеялась. Он снова наполнил ее бокал.

На другом конце стола Кристофер вещал о финансах. Бедные родители – они всего лишь любезно поинтересовались сферой его деятельности и теперь сидели, бессмысленно таращась. Отец беспрестанно покашливал, а мать застыла, как будто отчаянно старалась не моргать. Кристофер занимался банковскими инвестициями. Анна еще в их прошлую встречу обратила внимание, что он любит с апломбом поговорить о своей работе так, словно все вокруг начинают свой день с инвестиционной аналитики и вообще понимают заумь, которую он несет. И как Бенни его терпит?

Тем не менее Анна видела: ее брат счастлив. По-настоящему. Должно быть, Бенни и Кристофера объединяло нечто большее, чем географическая близость, внешняя привлекательность и взаимное влечение. А может, кому-то достаточно и этого. Бенни всегда терпеть не мог оставаться один. В детстве он хвостиком таскался за Анной, упрашивая сестру поиграть. В те ночи, когда Анна не позволяла ему спать рядом с собой, у Бенни случались кошмары, а виновата оказывалась она.

Исчерпав новости финансов, Кристофер повернулся к Анне:

– Какую комнату ты заняла?

– Свободную.

– Надо было приезжать первой, если хотела выбирать, – вмешалась мать.

– Мне нравится моя комната. Я бы так и так ее выбрала.

Анна услыхала за спиной смех племянниц, но, когда обернулась, девочек не обнаружила. Николь права: акустика на вилле странная. Эта мысль опять вызвала у Анны ассоциацию с пентименто: правда, закрашенная чем-то утешительным, логичным, неверным.