Анна приложила ко лбу ладонь и, обернувшись, устремила взгляд поверх зарослей, однако никаких соседских домов, не говоря уже о людях, не обнаружила. За задним двором открывался крутой склон, растеррасированный, как на виноградниках, но совершенно голый. Даже сорняки почти не росли, лишь кое-где торчали чахлые кустики. Анна с трудом заставила себя оторваться от этого зрелища.

Когда выносить жару и назойливых насекомых даже в тени у бассейна стало невозможно, она двинулась назад на виллу. Взять другую книгу и немного охладиться. Перекусить. Выпить сока. Или чего-то покрепче. Она же в отпуске. Будет отдыхать и расслабляться на полную катушку, черт возьми.

Она ощутила это, едва открыла заднюю дверь. Нечто. Невыразимое. Бесформенное. Парализующее. Такое сильное, что она застыла, как будто приросла к месту.

Пару лет назад в стене ее квартиры сдохла крыса. Сейчас Анна испытывала ровно то же чувство, как тогда, обоняя запах разложения. Она осторожно принюхалась, но вони не было, пахло деревом и пылью, а еще слабо веяло солнцезащитным спреем, которым брызгались девочки.

И все же ноги не несли Анну в дом. Инстинкт велел ей даже не дышать. Она шагнула назад, лихорадочно пытаясь отыскать рациональное объяснение своим ощущениям, и тут сверху раздался звук. Негромкий, но долгий. Повторяющийся.

– Все хорошо, – вслух произнесла Анна, вспоминая мем. Вообразить себя собакой с чашкой кофе посреди горящего дома было до того нелепо, что у нее появились силы сделать первый шаг, затем второй, и вот уже она поднимается по ступенькам из пристройки в старую часть виллы, любопытство пересиливает страх.

Звук не исчез, а, наоборот, стал громче. Странный, царапающий.

Что-то скреблось в стене.

Что-то явно покрупнее крысы.

Анна пригнулась, заковыляла на полусогнутых, пытаясь определить источник шума, и наконец добралась до гобелена. До двери в башню.

Вот оно снова: шкряб, шкряб.

Из-за двери.

А ведь сегодня ей не попалось на глаза ни одной кошки, вдруг поняла Анна. В горле пересохло. Она сглотнула. Может, какая-нибудь кошка ухитрилась забраться в башню и там застряла?

Шкрябанье продолжалось где-то на уровне пола, делаясь все более неистовым.

Пот уже лил с Анны градом. Она вытерла лоб рукой, заодно размазав комара, потом откинула гобелен. Завеса упала ей на голову, накрыла пеленой.

Царапанье прекратилось.

Внизу хлопнула межкомнатная дверь. Анна вздрогнула, вцепилась в ткань, стремясь сохранить равновесие.

– Кто там? – крикнула она.

Прекрасно зная, что никого там нет.

Не обращая внимания на внезапный дикий озноб, Анна стукнула в дверь – раз, другой.

– Киска? Ты застряла? – Какая глупость. Неужели она ждала, что животное мяукнет в ответ – дескать, да? – Gatto? Sei qui?^[10]

В Италии с кошками надо говорить на итальянском. Черт, она совсем рехнулась.

Анна стукнула еще раз, затем выпрямилась и позволила гобелену соскользнуть на место. Ей в лицо равнодушно смотрели нимфы. Она двинулась вниз, намереваясь хотя бы разгадать загадку самозахлопывающейся двери, однако все двери были открыты, как и минуту назад. Анна вошла в спальню родителей и подергала дверную ручку, отчего-то уверенная, что хлопнула именно эта дверь. В комнате было холодно, но не везде, а местами, и пока Анна переминалась с ноги на ногу между родительскими чемоданами и, вытянув руки, искала, откуда дует ледяной воздух, участок холода словно бы уменьшился в размерах, окруженный подступающим со всех сторон теплом.

Дом был погружен в тишину.

Тошнотворное чувство не проходило. Анна взбежала по лестнице, налила себе полный стакан воды, расплескав лишнее между пальцами, метнулась к себе в комнату, выхватила из сумки альбом и поспешила обратно к бассейну.

Развернула шезлонг лицом к вилле и принялась рисовать – самым обычным простым карандашом НВ, сдерживая дрожь в пальцах. Она была слишком взбудоражена и потому не стала терять время на поиски более подходящего набора угольных карандашей, запрятанного в недрах дорожной сумки. Ей хотелось поскорее сбежать из дома, выскочить за дверь, рассмотреть виллу с небольшого расстояния, и теперь, оказавшись снаружи, Анна более или менее успокоилась, и ее страх сменился опасливым восхищением. Она взялась за работу.

Набросок вышел причудливым. Анна не собиралась ничего выдумывать, но по мере того, как рисунок обретал контуры, она обнаружила, что изобразить современную пристройку не поднимается рука, а как только ты позволяешь себе отступить от реальности, все правила отменяются. На южной стене башни Анна нарисовала окно – не для того, чтобы через него могли выбираться кошки, а чтобы визуально расширить внутреннее пространство. У окна – силуэт женщины с длинными волосами, которые разбросаны по плечам и окутывают ее вуалью. Анна решила не рисовать дорожку, ведущую к бассейну, стерла ворота и растения в горшках, добавила небольшое, с сумрачной линией крыши, строение слева – там, где сейчас росли кустарники и каменные сосны, – пририсовала у стены большое колесо от телеги.

Анна отвела руку с наброском, сравнила картинку с действительностью. Нарисованная вилла смотрелась вполне естественно. Выглядела списанной с натуры, и этому не мешали ни стеклянная пристройка, ни яркие детские одежки, развешанные на веревке, ни электрические провода.

Сочтя эскиз композиционно правильным и завершенным, Анна сделала то, что и всегда: вырвала лист из альбома, сложила в несколько раз, превратив в маленький прямоугольник, и направилась в дом, чтобы выбросить в мусорную корзину.

Сейчас на вилле ничто не вызывало подозрений, однако Анна все равно предпочла действовать быстро. Прихватила банку limonata^[11], туристический путеводитель и ринулась назад к бассейну.

Она едва не споткнулась и коротко охнула: на поверхности воды покачивались два тела. Лицами вниз.

Анна моргнула, и они исчезли. На воде темнели тени от древесных крон.

Анна шумно выдохнула и в буквальном смысле отмахнулась от видения, весь путь до бассейна встряхивая руками и ногами.

Она даже сумела расслабиться. Чуть-чуть.

Но сосредоточиться на чтении не получалось.

Вместо этого Анна изобразила бассейн – вид сверху.

А после дорисовала кое-что еще.

Кто тут монстр

Тогда вся компания возвратилась – впереди с боевым кличем «Анна, бежим купаться!», обжигая босые ступни, неслись одетые в купальники девочки, – жуть, которой веяло и от самой виллы, и от бассейна, рассеялась без следа, и Анна почувствовала себя совершеннейшей идиоткой из-за того, что так перетрусила.

С каких пор ей страшно находиться одной где бы то ни было?

Ну, по крайней мере, она рада, что все благополучно вернулись домой. Бенни будет приятно это услышать.

Анна немного поплескалась вместе с племянницами, дав их родителям передышку.

– Покажи водяного монстра! – приказала Мия.

Уэйверли, однако, сочла образ Анны неубедительным и без конца требовала рычать погрознее, так что в конце концов Анна взмолилась:

– Давайте я лучше буду Зеленозубой Дженни?

Девочки пожелали знать, кто такая Зеленозубая Дженни, и, цепляясь за бортик бассейна кончиками пальцев, выслушали краткое описание: длинные космы из водорослей, болотного цвета кожа, «утащу-уволоку-детишек-на-дно» – вот это все.

– Это тетя из моего сна! – пискнула Мия.

– У Мии кошмары, – с важным видом, демонстрируя свою взрослость, объяснила Анне Уэйверли. – Постоянно будит меня среди ночи.

– Ох. – Анна уже пожалела о своей задумке, однако Мия пришлепала к ней, схватила за плечо и крикнула прямо в ухо:

– Давай! Показывай Зеленозубую Дженни!

Что Анна и сделала. Закрыла лицо волосами, вытянула руки и начала охоту. К тому времени, когда Джастин, рыча ровно так, как требовалось, плюхнулся в бассейн, чтобы сменить Анну в роли монстра, девчушки визжали как резаные. Анна, в свою очередь, испытывала легкое чувство вины, но по большей части развлекалась. Выйдя из воды, она завернулась в полотенце и прошла вверх по дорожке мимо Николь, которая сидела на заднем дворике и покрывала солнцезащитным кремом свои неприлично стройные ноги.

Дверь в родительскую спальню была закрыта, однако Анна слышала, как отец ходит по комнате, топоча, будто носорог. Ах, все как в старые добрые.

Анна поднялась по ступенькам пристройки.

Кристофер неподвижно стоял перед дверью в башню и, уронив руки по бокам, таращился на гобелен. На лице – ни испуга, ни любопытства, взгляд совершенно пустой. Анна встала у него за спиной.

– Ты что-нибудь слышал?

Она почти ожидала, что он подскочит на месте, как делали все члены ее семьи, когда она обращалась к ним, возникнув словно из ниоткуда, но Кристофер лишь медленно, по-совиному, повернул голову в ее сторону.

– Нет. А что?

Может, мягко намекнуть, что он, вообще-то, стоит и пялится на дверь, как законченный псих? Анна хотела рассказать ему о скрежете кошачьих когтей, который недавно доносился изнутри, но в таком случае чокнутой выглядела бы уже она сама, поэтому Анна моргнула, глубокомысленно заметила: «Да так, пустяки» – и пошла на кухню перекусить.

– Ты не отвечала на звонки, дорогуша, – вместо приветствия произнесла мать, занятая мытьем посуды.

– Я отключила телефон. – Анна вымыла горсть клубники, уселась на стол, подтянув к груди коленки, и съела ягоды.

Мать уперла мокрые руки в бедра.

– Переживала, что роуминг слишком дорогой? С финансами сейчас совсем туго? Не стесняйся, говори как есть, я не собираюсь тебя попрекать. Послушай, милая, мы оплатим роуминг, только скажи, сколько это стоит, и мы переведем тебе деньги. В самом деле, гораздо удобнее, когда ты на связи.

Обычно Анна ловила волны сменяющегося настроения родных не хуже профессиональной серфингистки, но сейчас стихия ей не подчинялась.

– Зачем?

Мать вздернула брови и заговорила медленно, точно учительница:

– Мы рассчитывали, что ты забронируешь нам столик на вечер в этом, опять забыла, как его… Монти-Перстне.

Бенни прошмыгнул на кухню и взял из вазы с фруктами нектарин.

– Можно не бронировать столик, если мы будем придерживаться спецраспорядка Николь с ранним ужином, – сказала Анна. – И спасибо, что предложила, мам, это очень мило, но включать мобильный я не буду. На отдыхе приятно побыть без связи.

– Вот и правильно! – крикнул из гостиной отец. – У всех уже настоящая зависимость от этих чертовых гаджетов!

Анна улыбнулась, выражая поддержку отцу, хотя, скорее всего, он просто обрадовался, что раскошеливаться не придется.

– Ноут привезла? – требовательно спросил Кристофер из арочного проема.

– Нет.

– Тогда как ты решаешь рабочие вопросы?

Анна фыркнула и повернулась к брату:

– Хочешь сказать, ты решаешь рабочие вопросы?

Бенни пожал плечами:

– Ну, я взрослый человек, у меня есть работа.

– Ага, в школе. В разгар летних каникул.

– Да, сейчас каникулы, но все равно за день я получаю не меньше пяти писем от руководства.

– И что? Не открывай их.

Бенни закатил глаза, бросил в мусорную корзину косточку от нектарина и вышел с кухни как раз в тот момент, когда Николь прогрохотала вверх по ступенькам и влетела в гостиную. Ее лицо облепили пряди мокрых волос.

«Вот кому подходит роль Зеленозубой Дженни», – подумала Анна и расправила плечи, приготовившись к нагоняю: «Да как ты посмела рассказывать эти свои сказки для извращенцев! У детей будет психологическая травма!»

Николь, однако, прошла мимо, раскинув руки и ощупью пытаясь нашарить столешницу, и у Анны побежали мурашки: что-то явно было не так. Николь молча схватила стопку салфеток и прижала их ко лбу.

– Что с тобой, милая? – Мать отвлеклась от вытирания тарелок.

Из-под волос Николь на кафельный пол капали алые капли. Анна вскочила:

– Что случилось? Дай посмотрю.