У меня закружилась голова, я схватила документы и с той силой, на которую сейчас была способна, швырнула их ему в лицо.

Он невозмутимо поднял разлетевшиеся листы.

– Ребёнку нужен отец. Нормальная семья. Поэтому, когда успокоишься, подпиши всё, я оставлю документы тут, – и положил на прикроватную тумбочку. – Настя, я помогу тебе с операцией, чем смогу. Ты много для меня сделала, я тебя не брошу.

И ушёл.

Я лежала, уставившись в потолок. Левая нога жутко пульсировала. Или мне казалось? Фантомные боли в полупарализованной конечности.

Камера. Он сказал, что она сломана. Но я помню, как горела красным её лампочка.

Скорее всего, Антон успел что-то сделать с записью. Пока мне делали операцию, он подчистил все следы.

Кто виноват в том, что я оказалась в подобной ситуации?

Ответ пришёл мгновенно.

Я. Я одна. Сдержи я тогда свой нрав, ничего бы этого не случилось.

Все мы задним умом крепки.

За окном сгущались октябрьские сумерки. Где-то там мой бывший муж со своей любовницей строили планы на будущее.

А я лежала здесь, прикованная к больничной койке, и думала: неужели он заранее всё спланировал? И как только получил бы деньги на клинику, подал на развод? Ксения здорова, молода… и фертильна. В отличие от бесплодной меня.

Слёзы потекли сами собой. Первый раз за много лет я плакала не от боли, а от бессилия. От понимания, что меня не просто предали, меня вычеркнули из жизни. Аккуратно, решительно, с холодным расчётом.

Монитор запищал тревожно, давление подскочило. Нужно успокоиться. Взять себя в руки. Я же врач, я знаю, что стресс – враг восстановления.

Но как успокоиться, когда твоя жизнь разрушена, а те, кто это сделал, могут остаться безнаказанными?

Шесть месяцев. Два с половиной миллиона.

И пусть я больше не верила Антону, но в глубине души надеялась, что эти деньги он мне всё же даст.

“Ты много для меня сделала, я тебя не брошу”, – всплыли в памяти недавно сказанные им слова.

Эта мысль была единственной соломинкой. Тонкой, непрочной, но дающей хоть какую-то надежду в море отчаяния.

Глава 4. Начало борьбы

Третий день в реанимации. Медсестра сказала, что скоро меня переведут в нейрохирургию, в двухместную палату.

Я лежала, уставившись в потолок, и пыталась собраться с мыслями. Надо что-то делать. Не могу же я просто сдаться.

Я потянулась за телефоном, который лежал на тумбочке, разблокировала, пролистала контакты. Лариса Семёновна Свирова. Три года назад я удалила ей опухоль щитовидной железы. Сложнейшая операция: образование вплотную прилегало к возвратному нерву. Помню, как она плакала от радости, когда голос полностью восстановился. Помню её слова: “Анастасия Васильевна, если вам когда-нибудь понадобится юридическая помощь, только позвоните. Я в неоплатном долгу”.

Тогда я улыбнулась и сказала, что врачи не ждут благодарности. А сейчас… сейчас мне действительно нужна помощь.

Набрала номер дрожащими пальцами.

– Анастасия Васильевна? – почти сразу же ответили удивлённым голосом. – Какая радость! Как вы? Я часто вспоминаю о вас, знаете. Благодаря вам я живу…

– Лариса Семёновна, здравствуйте. Я… – голос предательски дрогнул. – Мне нужна юридическая помощь.

Пауза. Чувствовалось, как она мгновенно собралась, превратилась из благодарной пациентки в профессионала.

– Что случилось?

Я коротко рассказала. О падении с лестницы, о параличе ног, о муже, который требует развода. О кредитах, которые нечем платить.

– Боже мой! – в трубке послышался шум, будто она резко встала. – Анастасия Васильевна, это… это чудовищно! Вы спасли мне жизнь, вернули мне голос, карьеру, всё! Я сделаю всё, что в моих силах. У меня есть знакомая, Марина Звягинцева, она лучший специалист по семейному праву среди тех, кого я знаю. Блестящий адвокат, выиграла десятки сложнейших дел. Сейчас скину вам её контакты. И знаете что? Первая консультация будет бесплатной, я договорюсь. Нет, не спорьте! Это меньшее, что я могу сделать.

– Спасибо, – голос окончательно сел, слёзы безудержным потоком покатились по щекам.

– Держитесь, дорогая. Вы сильная женщина, вы справитесь. Я видела, как вы оперируете, у вас такие уверенные руки, такая стальная воля. Эта сила никуда не делась, она в вас. Просто сейчас другая битва. И я помогу, чем смогу.

Через минуту пришло сообщение с номером и короткая приписка: “Я уже переговорила с Мариной, она ждёт вашего звонка. И помните, вы не одна”.

Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони. Набрала новый номер.

– Марина Звягинцева слушает, – голос уверенный, чёткий.

– Здравствуйте. Меня зовут Анастасия Максимова. Лариса Семёновна Свирова дала ваш контакт.

– Да-да, она уже позвонила. Рассказала вкратце о ситуации. Я могу приехать к вам сегодня после шести. В областную больницу, правильно?

– Да, всё верно. Но я пока нахожусь в реанимации, вас ко мне не пропустят.

– Тогда я свяжусь с вами по видеозвонку в пять, окей?

– Буду ждать, – выдохнула я с потаённой надеждой, что этот человек поможет мне разобраться в том безобразии, что сейчас творится в моей жизни.

– До встречи, Анастасия. И не волнуйтесь, мы обязательно найдём решение.

Я откинулась на подушку. Первый шаг сделан. Маленький, но важный.

Но не успела я убрать телефон, как он зазвонил снова. На экране высветилось “Мамочка”. Сердце сжалось. Я три дня не звонила, родители наверняка волнуются.

– Настенька, как дела? – мамин голос дрожал от тревоги. – Не могла до тебя дозвониться, да и Антон отчего-то трубку не берёт. У вас всё в порядке?

Я закрыла глаза. Вдох-выдох. Как сказать матери, что её дочь может остаться инвалидом? Как объяснить отцу, у которого больное сердце вдобавок к артриту?

– Мам, всё хорошо. Просто упала дома неудачно, растяжение связок. Уже намного лучше.

– Упала?! Как? Настя, ты же всегда такая осторожная!

– Поскользнулась на лестнице. Второпях спускалась, не посмотрела под ноги. Ерунда, правда. Через неделю буду как новенькая.

– А Антон? Заботится о тебе? Наверное, с работы отпросился?

Комок подкатил к горлу. Мама так любила Антона. Называла идеальным зятем.

– Конечно, мам. Он… он молодец. Всё время рядом.

– Вот и славно. Хороший у тебя муж. Не каждый так о жене заботится. Кстати, папе через неделю за лекарством пора. Антон ведь достанет, как обычно?

Хумира. Проклятая Хумира за шестьдесят тысяч в месяц. Без неё отцовские пальцы через три месяца скрючатся окончательно, он не сможет держать даже ложку. А мама… мама не справится одна.

– Достанет, не волнуйся. Как папа себя чувствует?

– Да как обычно. Утром суставы болят сильнее, к вечеру расхаживается. Но с лекарством намного легче. Вчера даже в магазин со мной сходил. Передавай Антону огромное спасибо. Не знаю, что бы мы без него делали. В очереди на льготное обеспечение папа двести тридцать седьмой! Представляешь? Месяцами ждать можно.

Каждое слово било как молотком. Родители в соседнем городе, в трёхстах километрах. Живут на папину инвалидность и мамину пенсию, тридцать тысяч на двоих. Я помогаю как могу, но основное – это лекарства, которые я доставала через Антона.

– Передам обязательно. Мам, мне пора на осмотр.

– Выздоравливай, доченька. И осторожнее на лестницах! Мы вас любим!

– И я вас…

Отключилась. Закрыла глаза. Слёзы душили. Врать маме – последнее дело… Но как сказать правду? “Мам, меня парализовало, муж бросил, а без его связей папа останется без лекарств”? Это убьёт их обоих.

До пяти часов я пыталась отвлечься. Читала медицинские статьи о восстановлении после травм спинного мозга: шансы есть, главное не упустить время. Делала дыхательную гимнастику – профилактика пневмонии, частого осложнения у лежачих больных. Даже попробовала пошевелить пальцами левой ноги, но пока безрезультатно. Правая откликалась намного лучше.

Ровно в пять зазвонил телефон. Я тут же ответила и на экране появилось лицо симпатичной молодой женщины с аккуратно убранными каштановыми волосами. Она, поставив телефон на держатель, села в кресло и я рассмотрела её одежду – строгий тёмно-синий костюм, белая блузка. Но больше всего привлекали глаза. Внимательные, цепкие, умные.

– Анастасия Васильевна? Я Марина Звягинцева. Лариса Семёновна обрисовала общую картину, но мне нужны детали. Рассказывайте всё: о браке, имуществе, финансах. Чем больше информации, тем эффективнее я смогу вам помочь.

Я начала с начала. Как познакомились с Антоном в ординатуре. Как я помогла ему стать главврачом, отказавшись от предложенной мне должности. Как копили на дом, оформили на свекровь, поскольку она дала большую часть суммы. Как мечтали о собственной клинике.

– Стоп, – Марина подняла руку. – Дом оформлен на свекровь, но ипотеку платили вы?

– Мы оба. Я переводила деньги Антону на карту, он вносил платежи. У меня все чеки сохранились в банковском приложении. За семь лет – больше трёх миллионов.

– Отлично! Это доказательства вашего вклада в семейное имущество. Не важно, на кого оформлена недвижимость, если вы докажете участие в её приобретении. А клиника?

– Мы копили вместе. Брали кредиты. На меня оформлено три кредита общей суммой десять миллионов.

– На какие цели?

– Потребительские. Но деньги шли на первоначальный взнос за здание клиники. Есть переписка с Антоном, где мы это обсуждаем.

Марина быстро записывала.

– Теперь о ваших правах. По статье 89 Семейного кодекса, супруг обязан содержать нетрудоспособную супругу. Учитывая вашу ситуацию, вы имеете право на алименты.

– Но он хочет развода.

– И после развода тоже. Статья 90 бывший супруг обязан содержать нетрудоспособную бывшую супругу, если она стала инвалидом в период брака. Размер определит суд, исходя из доходов вашего мужа. А как главврач областной больницы он получает немало.

– А если он откажется платить?

– Это не его выбор. Решение суда обязательно к исполнению. Приставы арестуют счета, опишут имущество. Плюс, учитывая вашу хм-м…

– Инвалидность, давайте будем смотреть правде в глаза, покуда проблема моего здоровья не будет решена полностью, я инвалид, – спокойно заметила я, стараясь не показать, как мне тяжело даются эти слова.

Собеседница просто кивнула, и продолжила:

– Учитывая вашу инвалидность суд может отступить от принципа равенства долей при разделе имущества в вашу пользу. Вы можете получить больше половины.

Я почувствовала проблеск надежды.

– И ещё, – продолжила Марина. – Все долги, взятые в браке, считаются общими. Даже если кредиты на вас, он обязан участвовать в их погашении. Особенно если докажем, что деньги шли на семейные нужды.

– Что мне делать дальше?

– Пока ничего не подписывайте. Пусть подаёт в суд, если хочет развода. А мы подготовим встречный иск. О разделе имущества, об алиментах, о разделе долгов, о компенсации ваших вложений в недвижимость свекрови. У нас сильная позиция.

Вдруг дверь в мою палату распахнулась. На пороге замер Антон. Лицо хмурое.

– Марина, прошу прощения, можно нашу беседу перенести на полчаса? – повернулась я к экрану телефона. Женщина быстро всё поняла и, попращвашись, отключилась.

– Ты подписала документы?

– Нет, – стараясь, чтобы голос не дрожал, невозмутимо ответила я.

– Настя, хватит устраивать цирк! Думаешь, я буду терпеть твои выкрутасы? Подписывай доки на развод, и разойдёмся цивилизованно.

– Я подпишу, – медленно произнесла я, – когда ты закроешь все мои кредиты и дашь два с половиной миллиона на операцию.

Несколько секунд он молчал, глядя на меня как на сумасшедшую. Потом лицо побагровело.

– Ты… ты совсем охренела? Двенадцать с половиной миллионов? За что?!

– Это справедливая компенсация за мои вложения в нашу будущую клинику. За то, что я тянула на себе твою карьеру. За то, что из-за тебя я инвалид.