Пианист из Будапешта (страница 4)
Поскольку Стефан проявлял такие способности и энтузиазм в игре на фортепиано, Густав, его дедушка по материнской линии, решил попробовать приобщить к музыке и других своих внуков. Он организовал для Энни уроки пения, купил Лоранту виолончель, а Георгу – скрипку. Помимо этих подарков он также снабдил семью домашним питомцем – маленькой желтой канарейкой. И в то время как у Энни обнаружился прекрасный голос, а Георг прилежно осваивал скрипку, Лоранта крошечное существо в латунной клетке интересовало гораздо больше, чем инструмент, без дела простаивающий в углу столовой. Как и его отец, он страстно увлекался природой.
В выходные дни распределять родительские обязанности стало проще: каждое воскресенье Аладар брал Лоранта с собой кататься на лошадях, гонять голубей и стрелять в тире, а Катица оставалась в доме, музицировала и рисовала со Стефаном, Энни и Георгом.
Однако в 1923 году семья переехала поближе к родителям Аладара, сменив дом в Сегеде на квартиру в Будапеште. Должно быть, для Стефана было волнительно перебраться в столицу как раз на пороге взрослой жизни: ему исполнилось 16 лет. Пока младшие братья и сестры жадно разглядывали игрушки в детском магазине на площади рядом с их многоквартирным домом, Стефан рассматривал блестящие грампластинки.
В музыке «напряжение» – это термин. Он обозначает предвкушение, которое мелодия создает в сознании слушателя в ожидании расслабления или разрядки. Пианист может создать его, например, с помощью постепенного движения, перехода на более высокий или низкий тон, искусно усиливая динамику или умело играя с консонансом и диссонансом. Взрослая жизнь Стефана в самом начале определялась таким напряжением – мягким и постоянным перетягиванием каната между призванием и ожиданиями.
Повинуясь воле отца, Стефан изучал текстильное и машиностроительное дело. Особого интереса ни к тому, ни к другому он не проявлял (я никогда не любил и не понимал машины, а в Сегеде в те времена едва ли можно было увидеть автомобиль!), но все равно начал учиться в престижном политехническом университете Цюриха.
Моя природа толкала меня в противоположную сторону – к музыке, которой, как мне казалось, было легко следовать.
В университете целеустремленность Стефана возросла, а время, проведенное в кругу сверстников, только укрепило его решимость. Он впитывал в себя все, что могла предложить студенческая жизнь, кроме, собственно, самих занятий: он их не посещал. Стефан часто сталкивался с сокурсниками в коридоре: они направлялись на утренние лекции, а он шел спать, возвращаясь после ночных вечеринок и музицирования.
Стефан участвовал в разных спортивных мероприятиях, которые предлагал университет. Овладев навыками бокса и игры в теннис, он стал участвовать в соревнованиях. В летних круговых турнирах в Швейцарии он был представлен в обеих дисциплинах и выступал за университет, в котором практически не учился. Из его рассказа становится понятно, что Стефан очень гордился своей физической формой. Он подчеркивает, что родители даже пришли поболеть за него в финале, с гордостью вспоминая этот момент.
Что касается учебы, то, как признается Стефан, мне было неинтересно, и поэтому я ничего не достиг, после чего добавляет: я провел три замечательных года в Цюрихе.
Все закончилось тем, что отец нанес Стефану неожиданный визит и обнаружил его в кресле, погруженным в глубокий сон, в костюме, который был на нем накануне вечером, и с пустой бутылкой вина рядом. Когда ему удалось поднять сына, одеть его и поговорить, он попросил провести экскурсию по университету. Стефан с трудом отыскал дорогу от своего жилья до лекционных аудиторий, зато показал Аладару все кофейни, рестораны и ночные клубы города. В окнах этих заведений висели фотографии Стефана, рекламируя его еженедельные выступления. После этого визита Аладар сдался, осознав, наконец, что напрасно тратит деньги на курсы по текстильной промышленности.
За неудачной учебой последовали стажировки в оптовых компаниях Лондона и Парижа. В свои двадцать с небольшим Стефан был исполнен юношеской самонадеянности и предпочитал тратить силы на музыкальные проекты, нежели на работу, которая, по его мнению, не соответствовала его талантам.
Его пребывание в Лондоне было типичным для молодого Стефана, который не осознавал своего привилегированного положения. Аладар финансировал его образ жизни за границей, выплачивая по 20 фунтов стерлингов в месяц – весьма щедрую по тем временам сумму. Для сравнения, мистер Шпильман, хозяин квартиры с двумя спальнями, в которой жил Стефан в Ислингтоне, неподалеку от футбольного поля «Арсенала» в Хайбери, зарабатывал всего 3 фунта стерлингов в неделю. Стефан «отплатил» мистеру Шпильману за гостеприимство, закрутив роман с его женой.
Мистер Шпильман был радиолюбителем и быстро удалялся в свою комнату, чтобы предаться своей страсти, а миссис Шпильман отдавала свою страсть мне. Она была симпатичной, жизнерадостной ирландкой. Одному богу известно, что они друг в друге нашли, что заставило их пожениться.
Подобное высокомерие Стефан проявлял и на работе. Благодаря деловым связям отца, Стефан получил стажировку в текстильной компании Mullen Brothers. Однако уже на третьей неделе он начал возмущаться из-за обилия рутинных обязанностей. В частности, ему приходилось таскать тяжелые чемоданы с одеялами и шарфами по магазинам на оживленной Оксфорд-стрит.
Я подошел к мистеру Маллену и сказал ему, что нанялся не грузчиком, а изучать экспорт/импорт! Так что мы расстались полюбовно.
Стефана всегда волновала только его музыка. Именно страсть, напористость и изобретательность привели к тому, что он стал стучаться в двери музыкальных издательств на лондонской Денмарк-стрит.
Я отправился в издательство Dix Publishing Group и представил свою композицию. Она называлась «Вверх и вниз по шкале жизни»