Бессердечный ублюдок (страница 10)
Ремень останавливается на границе белых кружевных трусиков, через которые просвечивается моя интимная прическа. Что ж, положа руку на сердце, я подготовилась, сходила на эпиляцию. Сама не знаю зачем.
Тёмные кудряшки отчётливо видны, и я пытаюсь сообразить, понравится ли эта «причёска» Артёму или он высмеет меня. Мой взгляд невольно опускается вниз. Нас разделяет друг от друга всего один шаг. Но я отчётливо вижу, как под идеально сидящими на его бёдрах брюками проступает внушительный бугор.
Честное слово, не знаю, почему эта мысль пришла в мою голову, но будь он голым, наверное, этот бугор мог бы стать нашим связующим мостом. Эта фантазия меня невольно веселит.
У него на меня стоит.
Неужели я его возбуждаю?
Впрочем, ему двадцать два. Возможно, его возбуждает даже пушистая шкурка персика, напоминающая женские ягодицы.
Артём продолжает водить кожей ремня по моему животу, чертя на нём замысловатые узоры. От возбуждения мне нестерпимо хочется потереть бёдра друг о друга. Но я стараюсь держать себя в руках. И в трусах.
Островский делает шаг ко мне. Я отступаю, обнаруживая за спиной стену. И с облегчением выдыхаю. Её холод немного отрезвляет мой разум.
– Глупости. Только в больных мужских фантазиях женщинам такое нравится, – очередная порция серого вещества протискивается в моей голове, с трудом формируясь в слова.
– Думаешь? – с почти серьёзным видом уточняет Артём, водя ремнём ниже, по узорам кружева моего белья.
– Конечно, – с трудом сглатываю слюну, постыдно осознавая, что если дело дойдёт до секса, я просто не смогу сопротивляться. Не захочу.
Потому что мне вдруг нестерпимо хочется ощутить его внутри. Узнать, каково это – быть одним целым с мужчиной. Ощущать его жар и гладкость. Стать для него необходимой.
– Боюсь, Пустышка, твоя гипотеза требует проверки, – поднимает наконец на меня свои почти чёрные из-за расширившегося зрачка глаза.
В его лице больше не читается насмешка. Лишь заинтересованность учёного, который хочет проверить, верно ли он решил арифметическое уравнение.
– К-какой? – запинаясь, интересуюсь, совершенно потеряв нить диалога.
Упругая кожа сложенного ремня опускается ниже, обозначая то местечко, где под бельём спрятаны клитор и губки.
Мои глаза расширяются от этой странной ласки. Островский подходит ближе, заполняя собой всё окружающее пространство.
– Если ты потекла, значит, тебе нравится, когда тебя унижают, – его слова звучат как приговор. И как очередная пощёчина, призванная поставить меня на место. А место это, очевидно, у ног моего супруга.
Мне жутко не хочется признавать своё возбуждение.
Это будет действительно унизительным.
– Но ты же честная девочка. Позволишь мне убедиться, – в его глазах алчный блеск играет в прятки с животным любопытством, – или сразу сдашься?
Губы пересыхают. Жаль, что только те, что на лице. Внизу я настолько влажная, что ощущаю, как течёт по бедру сквозь трусики. Просто фабрика по производству природного лубриканта. Никогда раньше ничего подобного за собой не замечала.
Но отказаться значит сразу проиграть. Без вариантов.
А может, мне просто хочется увидеть его реакцию.
Моё острое желание для него что-то значит?
– Не сдамся, – отрицательно качаю головой, ощущая, как воздух вокруг тоже становится тягучим и густым.
Стоит мне это произнести, как кожа ремня оказывается у меня между ног, задевая клитор и скользя по губам. Внизу влажно и горячо. Я буквально ощущаю тот жар, что сейчас пылает в моих трусиках. Им можно обогреть весь дом в начале весны.
Островский с нескрываемым интересом следит за тем, как его ремень пропадает у меня между ног и появляется вновь. Мне жутко хочется большей тактильности. Я готова тереться промежностью уже об самого Артёма, лишь бы получить больше прикосновений, больше давления на клитор.
Тянущая боль внизу живота с каждым движением ремня становится всё более невыносимой.
До моего сознания доносится чей-то жалобный всхлип. И я с ужасом осознаю, что этот неприличный звук – плод моих губ.
– Смотри, ты такая мокрая, что мне придётся сдавать ремень в химчистку, – тихим, ласкающим тоном замечает Артём, прерывая эту дикую ласку.
Он поднимает кожу к моему лицу, заглядывая в глаза и демонстрируя, что его орудие пыток действительно блестит от моей влаги.
– Если оближешь его, я позволю тебе кончить.
Глава 13
Я смотрела на Артёма, ловя себя на том, что не испытываю рядом с ним стыда. Что какой-то испорченной части меня нравится эта игра. Возможно, я могла бы поддаться ей, проявив слабость, если бы не одно «но». Я не вижу слабостей у Островского.
Пожалуй, кроме члена, который норовит прорвать штаны, ничто не выдавало в нём живого человека.
Он словно высечен из безжизненного камня. Им руководят не чувства, а только одному ему известный алгоритм действий и потребностей.
– Козёл, кончить я и сама могу, – фыркаю, не отводя глаз, чувствуя, как щёки горят от собственной дерзости, – а это просто женская физиология. Может быть, тебе неизвестно, но даже во время изнасилования у женщин выделяется смазка. Представляешь, эволюция и жестокие мужчины выработали у женщин защитные реакции.
Если бы я не готовила на эту тему блог на Ютубе, сейчас бы не сумела произнести эту тираду. Запись не давалась с первого раза, но зато теперь я смогла применить свои познания.
Островский проводит пальцами по ремню так, что блеск моего скользкого возбуждения равномерно распределяется по выделанной коже. Я невольно думаю о том, что Артём не испытывает никакой брезгливости. И почему-то меня греет, что я ему не противна. Что он не бежит мыть руки после меня.
– Пустышка, с тебя столько натекло, что, уверен, под стопами останутся следы, – ухмыляется он, возвращая ремень на положенное место – в шлёвки брюк. Его пальцы движутся медленно, почти ласкающе. Заставляя меня невольно облизнуть пересохшие губы.
И я с тоской понимаю, что больше не получу прикосновений. Тело болезненно ноет из-за недополученной разрядки. А Артём слишком горд, чтобы идти против своего слова. Я его почти не знаю, но чувствую, что это так.
– И мне не требуется принуждать женщин к близости, – добавляет он, отстраняясь от меня и направляясь в сторону своего гардероба. Он меняет рубашку на более свежую и менее официальную. И я на мгновение вижу его обнажённую спину – мускулистую, с тонкими белёсыми шрамами. Откуда они у него?
До меня вдруг доходит, что он собирается уйти. Разочарование обрушивается лавиной. Оказывается, я этим вечером не самая желанная добыча для него. Он просто продемонстрировал мне свои возможности. И всё.
В дверь постучали, и я мигом спряталась за мужем, опасаясь, что войдёт кто-нибудь из тех богатырей, что охраняют особняк. Но Артём мягко отодвинул меня, отходя к спрятанному в шкафу сейфу и доставая что-то из его нутра. Словно ему точно известно, кто стоит в коридоре.
– Туз, ты скоро? – раздался мелодичный женский голос, а затем, не дожидаясь разрешения войти, появилась и его хозяйка.
Та самая девица из университета, которая собственнически обнимала Артёма, когда я позорно пала к его ногам. Она замерла, оценив мой вид. Полуобнажённый. Вызывающе беззащитный. И её глаза потемнели от злости.
За доли секунды до меня начало доходить, что между ними существовало какое-то соглашение. Наверное, он заверил её, что его брак фиктивен. А ко мне он… руками не прикоснётся.
Почему-то от этого открытия к глазам подступили слёзы. Силой воли я подавила свою слабость, впиваясь ногтями в ладони до полумесяцев, не зная, как реагировать на гостью.
– Соф, подожди, – обратился к девушке Артём, ничуть не смущённый её появлением. Ни тени вины или дискомфорта. И не собирающийся её прогонять.
Словно, специально давая мне понять, что у дригих женщин в его жизни прав на него куда больше, чем у меня.
«Соф» прошла вглубь спальни, покачивая крутыми бёдрами, и легла поперёк кровати, подперев голову рукой, наблюдая за своим возлюбленным. На ней был коротенький топик, призванный продемонстрировать стоячую круглую грудь с выпирающими сосками. И кожаные брюки, аппетитно обтягивающие её филейную часть.
Да, она идеальная красотка. Словно сошедшая с обложки мужского журнала грёз. «Плейбоя» времён Памелы Андерсон.
Боже. И почему я решила, что он закончил свои отношения?
Разочарование бурлило внутри меня раскалённой лавой. Глупой и самой наивной частичке меня казалось, что произошедшая странная извращённая близость имела для него какое-то значение. Но, конечно же, нет.
Он просто коротал со мной время, дожидаясь, когда в нашу супружескую спальню, в нашу первую брачную ночь придёт его подружка. Настоящая, а не приобретённая в счёт сделки с моим отцом.
Сюр!
А я так и стояла под её взглядом, в одном нижнем белье.
Единственное, что мне оставалось, чтобы сохранить остатки гордости, это не подавать виду, что меня задевает весь происходящий ужас. Держаться как королева, даже если корона сделана из колючей проволоки.
– Туз, – промурлыкала она, обращаясь к моему мужу, но сверля меня взглядом, – мне кажется, тебе нужна помощь.
Одним грациозным движением она стекла с кровати и подошла к Артёму, положив ладонь на его внушительную выпуклость в штанах. Её пальцы с красным лаком сжали то, что она считала своим.
Неизвестно откуда взявшиеся собственнические инстинкты кричали мне, что я должна схватить её за волосы и хорошенько оттаскать. Только я знала, что не имею на это права. А потому продолжала наблюдать за этой сценой, ощущая свою абсолютную беспомощность.
Я поплачу потом. Когда останусь одна. И подумаю, как мне выбраться из этого ада.
Не желая видеть их флирт, я отвела глаза, уставившись в одну точку, стараясь придать себе равнодушный вид. Одним словом, стояла как статуя, не представляя, как себя вести.
Сбежать казалось позорнее, чем остаться. Потому что, сбежав, я покажу, что мне не всё равно.
– Нам некогда, – до меня донёсся ровный голос Островского. Привычно равнодушный.
– А с ней, значит, у тебя было время забавляться, – прошипела девушка, явно задетая тем, что причина его стояка не она.
– Она – моя жена, ты забыла? – усмехнулся Артём.
– Ты говорил, что не настоящая, – мягким тоном, с нотками кошачьего мурлыканья замечает она, и я невольно возвращаю взгляд в их сторону. Она прижимается к нему всем телом и трётся пахом о его член, скрытый одеждой.
Кажется, меня сейчас стошнит.
– Ничего не изменилось, пошли, – в его голосе появилась сталь, заставившая Соф мгновенно подчиниться, как дрессированную собачонку. Что вызвало у меня горькую усмешку.
Артём взял её за руку. И я поняла, что первую брачную ночь он проведёт со своей девушкой. А не с женой.
У самой двери он остановился и повернулся ко мне:
– Твоё место в этой комнате. И если будешь послушной, я позволю тебе продолжить твои забавы с Ютубом.
На этом он ушёл.
Я почувствовала, как мои колени подкашиваются, и медленно приземлилась на мягкий ворс ковра, наконец позволяя слезам течь по лицу. Они жгли кожу, как кислота, сжигая дотла иллюзии.
Единственное, чего мне хотелось в данный момент, – это мести.
Глава 14
Артём
Вглядываюсь в её глаза, выискивая тень страха или отвращения. Но на их месте сверкает пламя желания. Пустышка оказывается такой отзывчивой и пылкой, что во мне рождается странная потребность. Такая же иррациональная и неправильная, как и её возбуждение.
Узнать, какая она на вкус.
Что со мной случится, если я решу её попробовать?
Сжимаю ремень крепче, чувствуя влагу на коже. Она пахнет умопомрачительно. Должно быть, от этого в мою голову закрадываются идиотские мысли.