Глава 16

Ярик оставляет меня наедине с моим знакомым, сообщив, что будет ожидать в машине.

Щурюсь от весеннего солнца, разглядывая молодого человека, остановившись на лестнице.

Он красив, превосходно сложён, в его глазах тайна, а в уголках губ – ухмылка. Наверное, он мог бы побороться с Артёмом за звание самого красивого парня, что встречался в моей жизни. Но всё же… чего-то в нём не хватало. И я не могла толком сказать, чего именно. Но, когда Артём находился рядом, всё моё естество настраивалось на его волну.

А сейчас, когда я смотрю на этого красавчика, во мне ничего не отзывается. Лишь штиль. Пустота.

Не хочется думать, что это оттого, что мои родственнички выработали во мне поведение жертвы, и теперь я спокойно воспринимаю издёвки от мужа. Потому что считаю это нормальным.

– Привет, мистер Армани.

Стараюсь придать лицу беззаботное выражение, и у меня даже получается улыбнуться. Стереть из памяти недавний разговор с Артёмом, от которого до сих пор жжётся в груди

Интересно, он где-то поблизости? Сдерживаю себя от желания оглянуться.

– При свете дня ты ещё красивее. – Зейд цепляет пальцем один из моих золотистых локонов, которые следует снова выкрасить в розовый. – Как жаль, что я опоздал. Ты знала, Персик, что я тоже просил у Адама твою руку и сердце?

Вопрос выбивает весь воздух из лёгких. Я смотрю на парня, ошарашенная этой новостью.

– Шутишь? – недоверчиво интересуюсь, пытаясь разгадать, что за игру он ведёт.

Зейд с нарочито грустным выражением на лице качает головой. Мне бы и хотелось ему верить, да создавалось ощущение, будто Зейд такой же, как и Тёма. Бездушный, опасный и холодный. Но умеющий маскироваться под весёлого, общительного парня. Островскому же это совершенно не нужно. Пытаться кого-то обаять своей улыбкой.

Все готовы угождать, даже когда мой… муж смотрит хмуро. Поэтому, должно быть, он придерживает улыбку в качестве козыря на случай важных переговоров.

– Вовсе нет, Персик, но ведь мы оба знаем, что всё ещё можно изменить.

Он с каким-то странным, напряжённым выражением заглядывает мне в глаза.

– Не понимаю, о чём ты, – хлопаю ресницами, изображая дурочку.

– Да ладно, – растягивает он слова, прожигая меня своими шоколадными глазами, – все знают про Островского и его огромных тараканов.

Непроизвольно внутренне напрягаюсь. Возникает ощущение, что, продолжая этот разговор, я подписываюсь на все «куки» на сайте не глядя.

Я слишком мало знакома с мужем, чтобы судить об его тараканах. Но слова Зейда разжигают интерес.

– Боже, Персик, ты действительно пока ничего не знаешь. Это даёт мне надежду.

Зейд проводит костяшкой пальца по моей щеке. Отмечаю, что это прикосновение вызывает отторжение, но не двигаюсь. Смотрю на него. Мне слишком сильно хочется узнать, что он может рассказать про моего мужа, чего пока не знаю я.

– Надежду на что?

Стараюсь немного отстраниться. Хотя бы на пару сантиметров. Чтобы Зейд не воспринял мой жест как отвращение и не передумал продолжать этот занимательный диалог.

– Приходи в субботу в моё заведение, и я тебе расскажу.

Протягивает мне визитку, напуская на себя туману.

Вот хитрый жук.

Забираю чёрную визитку, на которой золотыми вензелями выгравирован один лишь адрес.

– Обязательно, только у мужа разрешения спрошу, – закидываю удочку, наблюдая за тем, как вытягивается физиономия Зейда.

– Не рекомендую, Персик. Туз не отпустит тебя… ко мне.

Подмигивает мне, заменяет этим прощание. И скрывается в своей тачке, припаркованной неподалёку.

Озираюсь, пытаясь определить, мог ли Артём быть свидетелем этого разговора. Но что-то мне подсказывало, что Зейд знал, что Островский сейчас находится где-то в другом месте. Например, между ног своей подружки.

Ехать в особняк Островского, который язык не поворачивается назвать домом, не хотелось. И я сбежала к Ярику. У меня даже имелся весомый предлог – нам нужно было смонтировать ролик для Ютуба.

Но, когда сил на работу уже не оставалось, а глаза хотелось засунуть в морозилку, я всё же поковыляла к мужу. Стоило лишь вспомнить о своём новом статусе, как внутренне я вся содрогалась.

Угораздило же.

У дверей меня встретила та самая девица, что жалась к рубашке Артёма, как кошка к столбу, натёртому кошачьей мятой. Она изобразила на лице насквозь фальшивую улыбку, приветствуя меня.

– Диана, добрый вечер. Ваши вещи доставили. Распорядитесь, куда их отнести.

На её смазливом личике застыло такое выражение, будто это не я хозяйка в доме, а она. В связи с чем она делает мне великое одолжение, ведя со мной беседу.

Если бы я планировала подольше задержаться в доме Островского, то непременно бы почистила весь персонал. Но таких целей я не преследую, поэтому чёрт с ней.

Поднявшись на второй этаж, я прошерстила свободные комнаты. А было их навалом. Словно когда-то, очень давно, этот дворец был полон народа. И куда же делись люди из этих хором? Где все родственники моего мужа? Есть ли у него кто-то кроме тех людей, чтобы были на помолвке?

Выбрала самую дальнюю от спальни мужа гостевую комнату в надежде, что нам не придётся с ним пересекаться.

Одно меня радовало. Мачеха не устроила подлости и не заменила мои вещи, которые я сама собирала перед брачной церемонией, на не нужный мне хлам. Должно быть, на такую пакость у неё просто не хватило воображения.

Несмотря на усталость, я сама принялась распаковывать свои вещички, пока домашние феи застилали мою кровать чистым постельным бельём. От мысли, что этой ночью я смогу принять ароматную ванну и спать на подушке, которая не пахнет Артёмом, становилось легче.

Когда домработницы оставили меня наедине со своими мыслями и пожитками, я начала придумывать новые идеи для блога. Может, рассказать подписчикам о том, каково это – жить с абьюзером? Чую, в этой области вскоре приобрету немалый опыт.

Моё воображение живо рисовало вирусные ролики, которые непременно станут популярными и принесут мне новых подписчиков. А подписчики – это деньги. А деньги – независимость от мужа и воли отца.

– Что ты тут делаешь?

Холодный голос Артёма вывел из радужных фантазий, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Обернулась на его голос. Он застыл в дверном проёме, опираясь плечом о косяк. С виду расслабленный и спокойный. Но мой организм инстинктивно ощутил опасность, выплёскивая в кровь адреналин. Пульс подскочил, дыхание сбилось.

Белая рубашка подчёркивала рельеф мышц, делая мужа похожим на греческого бога, не вылезающего из тренажёрного зала. Синяки и ссадины на лице лишь прибавили привлекательности. И грёбаной загадочности.

И правда, мне до жути хочется узнать, где он заработал подобные украшения.

– Разбираю вещи, – отвечаю нарочито спокойно, но пальцы от его присутствия начинают предательски подрагивать, а во рту пересыхает, – разве не очевидно?

– Какого хера ты это делаешь в гостевой?

О боже, что-то идёт не по плану моего супружника. Контроль – это явно то чувство, от которого он возбуждается. И судя по тому, как потемнели его глаза, сейчас Артём злится.

Не в силах справиться с нервами, я всё же бросаю одну из своих ярких тряпиц обратно в чемодан. Смотрю на мужа зло, ощущая, как кровь начинает вскипать.

– Слушай, у нас довольно странный брак, который никому из нас неинтересен, не находишь? Давай хотя бы сделаем его немного комфортным. Ты живёшь в своей мрачной спальне, а я здесь обустраиваю свой уголок. Никто никого не трогает. Окей?

Я произнесла эти слова, едва ли не задыхаясь от негодования и подспудной ревности. Скрывая за ними боль и уязвимость.

– Нет, – коротко, не меняя тональности голоса и каменного выражения лица, отрезает Артём. – Ты будешь спать в нашей спальне.

О боже.

– Зачем?

Артём не отрывает от меня своих тёмных глаз, прожигая насквозь. А я никак не могу взять в толк, зачем ему это надо. Может, в его больных фантазиях он представляет, как трахает Соф, а я лежу рядом?

Зажмурилась, чтобы прогнать эту мерзкую картинку из воображения. Какая гадость! Но с него ведь станется.

– Твоя комната – это моя спальня, потому что ты моя жена, Пустышка. В соседней разрешу сделать кабинет. Но спать ты будешь в одной кровати со мной. Поняла?

Качаю головой.

– Что значит спать?

Островский преодолевает то незначительное расстояние, что нас разделяло. Воздух в комнате будто загустевает, потрескивая от напряжения. Отчего мне становится тяжелее дышать. Или это оттого, что я ощущаю жар, исходящий от Артёма? Вкусный аромат его туалетной воды ещё сильнее мутит разум.

– А как ты думаешь?