Глава 20

Мир вокруг сжался до точки, а затем взорвался, словно новая звезда в Солнечной системе. Я неотрывно смотрела на Островского, а он поглощал чёрными дырами вместо глаз – меня.

Возбуждение кипело в крови, его можно было вдыхать с воздухом, потому что толпа вокруг нас находилась на взводе. И виной всему был мой муж, притягивающий своей мощной энергетикой сотни взглядов. Но он смотрел на меня с недобрым обещанием в льдистых глазах.

Возникло желание спрятаться от него под одеяло, как от ночного кошмара. Но рыпаться уже поздно. Я покинула зону безопасности, когда решила показать зубки и пойти против его прямого запрета на общение с Зейдом.

И всё же мой жадный взор скользил по телу мужа. Разгорячённому после раунда. Тугие мышцы, напряжённые, словно канаты, перекатывались под загорелой кожей. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне хотелось бы прямо сейчас, как сумасшедшей фанатке, подбежать к нему и лизнуть его шею. Узнать вкус его кожи.

Окружающее пространство напугало бы любую здравомыслящую девушку, но страха я в себе не обнаружила. Не зря я дочь своего отца. Привыкла к злым, разъярённым мужикам, готовым в любой момент пустить в ход оружие. Отец никогда не скрывал от меня теневой стороны своего бизнеса.

И супротив желаниям хорошей девочки, чтобы творящееся безобразие немедленно прекратилось, единственное, чего хотелось мне, – чтобы Тёма уложил соперника на лопатки.

– Это же… – пробормотала подруга, выводя меня из оцепенения.

Мне показалось, мы с Островским обменивались взглядами вечность, но минула лишь секунда.

– Островский, – ехидно продолжил Зейд, прожигая глазами мой профиль. – Звезда боёв без правил, кстати.

Артём провёл языком по нижней губе. Я кожей почувствовала, как он буквально ощупывает взглядом нашу троицу. И в его глазах мелькает нечто тёмное.

Ох.

Достанется же мне.

Он не выглядел злым. Внешне. Но по мне ударяли исходящие от него волны слепой ярости. Если бы я стояла, то шлёпнулась бы на задницу.

Гонг прозвучал, ознаменовав начало следующего раунда. Зрители подобрались, замерли в напряжённом ожидании. Кто же первый получит удар и забрызгает кровью тех, кто сидит на первых рядах? Заплативших за то, чтобы оказаться окроплёнными жертвенной кровью, словно получая помазание в церкви. Эти люди жаждали увидеть чужую боль и, возможно, смерть.

Моё внимание сместилось на соперника Островского. Я цепким взглядом оценивала его фигуру. И увиденное мне совсем не понравилось. Второй боец куда больше походил на огромного медведя: и по мохнатости, и по телосложению. Хотя Артём не уступал ему в росте, но рядом с ним казался изящнее и жилистее. Лишённый лишнего грамма жира, который, похоже, неплохо защищал медведя.

– Кто этот бугай? – спрашиваю Зейда, не отводя взгляда от поединка.

– Влад, по кличке Мясорубка, – усмехается хозяин мероприятия, – обычно после боёв с ним его соперников выносят с переломанным хребтом. Посмотрим, чем закончится сегодняшний бой.

От слов Зейда по позвоночнику пробежались холодные мурашки. Я даже попробовала вспомнить хотя бы одну молитву, потому что не могла представить столь ужасное завершение боя.

Ладони вспотели, и я привычным жестом сжала подол юбки, стараясь как-то снять напряжение. Но ничего не выходило.

Артём двигался с грацией дикого зверя, напоминая мне сейчас пуму. Действуя быстро, чётко, рассчитывая каждый удар вокруг ленивого, тяжеловесного соперника. Каждый раз, когда кулак соперника задевал мужа или попадал в цель, я ощущала, как сердце тревожно сжимается.

Неужели я волнуюсь о нём? Островского не назовёшь человеком года. Порой со мной он вёл себя как последний мудак. Но всё же… я не хотела, чтобы он пострадал.

Он не пропустил почти ни одного удара. Но и не атаковал. Выматывая сильного соперника.

Когда Артём пропустил удар в скулу, меня будто молнией пронзило. Я рефлекторно дёрнулась, словно это я приняла удар, невольно вскрикивая и закрывая рот ладонью. Откинулась на кресло и с удивлением обнаружила, что рука Зейда по-хозяйски лежит на спинке. Перевела на него разъярённый взгляд.

Ему ведь прекрасно известны нравы того общества, в котором я воспитывалась. Чужая женщина неприкосновенна.

Зейд изобразил виноватую улыбку. Я ни на секунду ей не поверила. И нехотя убрал конечность.

– Не переживай так, Персик. – Он склонился ниже, но не переходя грани. – Твой муж любит, когда больно.

Его заявление произвело на меня странный эффект. Страх, смешанный с возбуждением. Абсолютно неуместным.

Я где-то уже слышала сомнительные слова, характеризующие моего мужа. Точно, тогда в «Гвозде». Фраза того парня отпечаталась в сознании: «В отличие от него, я буду нежен».

Что это значило? Вариантов множество. Но мне остаётся только догадываться, каких демонов прячет Островский.

Наконец прозвучал гонг, выводя меня из раздумий. Артём отправился в свой угол, вытирая кровь с лица. И даже не удостоил меня взглядом. Но мне по-прежнему казалось, что он кожей чувствует моё присутствие. Или это я так реагирую на него. Не знаю. Но я ощущала эту странную, незримую связь, нитью соединяющую нас.

Женщины вокруг визжали, мужчины меняли ставки. А я застыла в ожидании.

Когда начался следующий раунд, поведение Тёмы кардинально изменилось. Будто до этого он тянул время, а сейчас ему резко стало скучно, и он решил побыстрее закончить шоу.

Каждый удар попадал точно в цель, превращая лицо соперника в кровавое месиво. Мясорубка больше не казался смертельно опасным. Наоборот, как-то сник, словно лишь в эти мгновения сообразил, что недооценил соперника.

А я… не могла отвести взгляда от лица мужа. На нём застыла холодная ярость. Решимость убийцы.

Когда Мясорубка с грохотом свалился, зал возликовал. Ведущий поднял руку Артёма, объявляя его победителем. Радостным он не выглядел. И продолжал меня игнорировать.

– Отведи меня к нему, – потребовала у Зейда, ощущая дурацкое беспокойство.

Мне представлялось, что Островский из тех мужчин, что обращаются к врачу только после потери пары литров крови. А я ужасно не люблю чёрный траурный цвет.

– Уверена? – удивился Зейд, словно ожидал от меня совершенно иной реакции на продемонстрированное им зрелище. – Бойцы после боя на адреналине и могут быть опасными.

Нервно сглотнула. Чёрт. Он прав.

Но всё же…

– Да.

Попросила Алину остаться на месте, а сама последовала сквозь толпу за Зейдом в сторону раздевалки. Люди расступались перед ним, словно подтверждая его высокий статус в этом месте. Около коридора, за которым скрылся Артём, стояли охранники, должно быть защищавшие бойца от нежелательного внимания. Интересно, сколько девушек пытались пробраться к нему в раздевалку? Уверена, несчётное количество.

Нас встретила тёмная кишка коридора. Сюда даже не доносился вой толпы.

– Это его раздевалка, – кивает Зейд на дверь и вглядывается в моё лицо. – Может, дадим ему время остыть?

Игнорируя его вопрос, я схватилась за дверцу. Она, к моему удивлению, не была закрыта.

Раздевалка оказалась просторной, но аскетичной. Несколько шкафчиков, скамейка и душевая кабинка в дальнем углу. Оттуда доносился шум воды.

Я простояла так минут десять. Не смея пошевелиться. Хотя всё во мне кричало, что нужно делать отсюда ноги. Но они словно приросли к полу.

Сглотнула слюну, когда Артём вышел из душевой. Уже знакомой, спокойной походкой забрал с противоположной стены висящее на крючке полотенце и обмотал им бёдра. Позволяя всласть насладиться видом его широкой спины, переходящей в узкую талию, и упругой задницы.

Он не смотрел на меня. Делал вид, что не видит. Но что-то мне подсказывало, что у него превосходное боковое зрение.

– Пришла просить развода, Пустышка?