И я была уверена в своих словах. Артём больше не появлялся в поле моего зрения, и мне даже казалось, что в тот день случилась галлюцинация.

А ещё я чувствовала, что Андрей в курсе причин визита Островского в город. Но почему-то не желал делиться со мной полученной информацией. Я смирилась с этим, решив, что для меня это не имеет значения. И счастливо жила.

Пока спустя полтора года не раздался звонок.

От Миланы.

Глава 6

Когда я прочитала на телефоне её имя, у меня возникло непреодолимое желание сбросить звонок. Что я и сделала.

Все эти годы мы с Миланой ни разу не разговаривали. Ни онлайн, ни офлайн.

Готова поспорить, она с радостью отправила бы мне пару колких сообщений, подкреплённых фотографиями, но подозреваю, что отец запретил ей трепать мне нервы. Я даже не в курсе, как сложилась её личная жизнь.

Наверняка она вышла замуж. Может быть, родила детей. Не удивлюсь, если за Островского. И от Островского.

Бабушка несколько раз отлучалась ненадолго в Москву. Но я не интересовалась, по какому поводу. Но догадывалась, что на торжество по случаю их свадьбы. И изнывала от желания заглянуть в социальные сети. Испытывая мазохистскую потребность удостовериться в своих догадках. Увидеть их вместе.

Но сдержала.

Кусала губы, но запрещала себе интересоваться его жизнью.

Вырвать обоих из сердца стало для меня единственной возможностью хоть как-то жить.

Вроде пять лет прошло. Острота боли притупилась. Я обрела иллюзорный и хрупкий покой.

Но по ночам, когда я лежала в кровати, меня терзала тоска. Рвала душу на части.

Приходили мысли, что я должна связать свою жизнь с Андреем. Позволить себе отношения с ним. Поддаться его ухаживаниям. Но я не могла так поступить с ним. Это противоречило моим чувствам и принципам.

Он достоин чего-то настоящего. А не девушки, которая, с большой долей вероятности, никогда не ответит взаимностью. Потому что её глупое сердце разбито и восстановлению не подлежит.

Отогнала подальше навязчивые мысли. Положила телефон на стол, будто он от звонка сестры превратился в ядовитую гадюку.

Но Милана не прекратила попытки. После пятого пропущенного я начала волноваться.

Вдруг что-то стряслось. Но что?

Переступив через себя, я всё же сняла трубку. И замолчала.

– Диана? – Голос сестры странно дрожал.

Меня охватил едкий страх.

– Что стряслось? Почему ты мне звонишь? – резче, чем планировала, задала вопрос.

– Папа, – захлёбываясь, ответила она, – всё плохо. Приезжай.

Сердце загрохотало в груди.

Я мысленно уже покупала билеты в Москву, размышляя, как поступить с Леоном.

– Объясни, что случилось?

Мне захотелось встряхнуть её. Выпытать нормальный ответ.

Но в ответ получила лишь сдавленные рыдания. Сжала телефон до треска.

– Милана. Ты можешь по-человечески ответить? – выцедила сквозь зубы, удостоившись очередной порции рыданий.

– Его ранили. Мне так страшно, Диана, так страшно, – пролепетала она, глотая сопли и слёзы.

На миг я даже убрала от уха телефон, чтобы удостовериться, что она говорит именно со мной.

Я никогда не замечала в Милане сентиментальности. Неужели за пять лет она могла так сильно измениться? Отец её всегда любил. Мать обожала. А она интересовалась только собственным отражением в зеркале.

Поэтому меня так напугали её слова.

– Хорошо. Я прилечу ближайшим рейсом, – заверила её.

Попробовала позвонить мачехе. Но она не брала трубку. Младшая сестра тоже ушла в игнор.

Волнение с каждой минутой нарастало.

Руки подрагивали, когда я набирала номер Андрея.

Он ведь держал связь с отцом. Значит, должен знать, что стряслось.

– Андрей, с папой что-то случилось, ты что-нибудь об этом знаешь?

На том конце провода повисла тишина.

– Ростов? – испуганно лепечу.

– Ди, мне сказали, что в ваш дом ворвались люди. Есть вероятность, что это произошло с позволения Островского, – после паузы выдаёт Андрей.

Мои ноги подгибаются, и я медленно оседаю на диван. Зрение сужается, будто весь мир стягивается в одну точку.

Не могу поверить в то, что слышу.

– Что значит «с позволения»?

Вместо ответа до меня доносится звук захлопывающейся двери и рык двигателя.

– Значит, что Островский нарушил, скажем так, пакт о ненападении, –раздражённо и зло поясняет Андрей.

Я замолкла, кусая губы. Мир вокруг вертелся с оглушающей скоростью, будто меня засунули в стиральную машинку. И я кручусь в барабане на скорости тысяча шестьсот оборотов.

– Еду к тебе, Ди, поговорим. Хорошо? – голос Андрея звучит встревоженно.

Но я едва его слышу.

– Скажи что-нибудь, – просит он.

– Жду тебя, – выдыхаю. Бросаю трубку. И утыкаюсь лицом в ладони.

Что происходит?

Какими бы ни были мои отношения с папой, но он мой оплот стабильности в этом мире. Я всегда воспринимала его как Супермена. Только без криптонита. Ведь у отрицательных персонажей нет слабых мест. А значит, его уничтожить сложнее, чем Кощея Бессмертного.

Но после разговора с Миланой я усомнилась в неуязвимости отца.

Андрей примчался буквально спустя пятнадцать минут.

– Хорошо, что ты здесь, – выдаёт с порога, оглядывает меня и жилище, будто по углам могут прятаться головорезы. – Пятигорск для тебя самое безопасное место. В Москве сейчас опасно.

– Ты хочешь сказать, что против моей семьи объявлена открытая война? – Вскакиваю с дивана, принимаясь метаться по гостиной.

Мысли несутся в такт моим шагам. Страх переплетается с яростью.

– Да, в ближайшее время тебе лучше не отсвечивать. Сомневаюсь, что сторонники Ибрагимова смогут тебя защитить.

Неверяще смотрю на Ростова.

– А кто защитит моих сестёр?

Андрей пожимает плечами, явно собираясь отмахнуться от вопроса.

– Это для тебя так важно? Ни одна из них ни разу тебя не навестила. Забей. Главное, что ты и Леон в безопасности. В Москве сейчас настоящая мясорубка.

И вроде бы его слова звучали логично. Но мой внутренний компас не позволил с ним согласиться.

– Я поеду в Москву. Поедешь со мной? Всем скажем, что Леон – твой сын.

Глава 7

Андрей сверлит меня недобрым взглядом, вена на лбу набухает и пульсирует.

– Диана, ты понимаешь, насколько это опасно? Для тебя и для Леона! – его голос срывается на рычание. Негодование, замешанное на безысходности, плещется в его серых глазах.

Должно быть, тяжело не иметь возможности повлиять на моё решение, наблюдая, как я ступаю по краю пропасти.

Отворачиваюсь. Принимаюсь мерять шагами комнату, пытаясь хоть как-то сбросить накопившееся напряжение. Но кортизол заполняет мою кровь, мешая здраво мыслить.

– С чего ты решил, что они не приедут сюда и не убьют меня с сыном во сне? – Разворачиваюсь к нему, выкладывая свой ночной кошмар. – Островский это или кто-то другой, расстояние для убийц – не помеха. А я не хочу вздрагивать от каждого шороха.

Ростов выглядит так, будто у него от моей логики вот-вот пойдёт пар из ушей.

– Здесь я хотя бы могу тебя защитить! – Он взмахивает руками, пытаясь достучаться до меня. Я вижу, что Ростова буквально трясёт от переполняемых эмоций. Капилляры в белках глаз разрываются. Его лицо краснеет. Начинаю переживать, что такими темпами его хватит удар.

– Андрей, – говорю тихо, словно успокаивая ребёнка, – я не хочу так жить. Не хочу прятаться, бояться.

Не знаю, как ему объяснить, но моя кровь буквально кипит. Я истинная дочь своего отца. Всё во мне восстаёт от одной мысли, что кто-то пошёл против моей семьи. Моя задача – вернуться и пометить территорию. Будет нужно – обоссу врагам все углы.

С каждой минутой промедления шансы собрать соратников отца всё меньше. Они просто разбегутся в разные стороны, как тараканы от включённого света.

Хотя что я, девчонка с маленьким ребенком, способна им предложить, кроме яростного желания выжить и защитить семью? Будет ли им этого достаточно?

– Ди, – Андрей подходит ко мне, беря за руку, согревая проникновенным взглядом, – я хочу защитить вас. Тебя и Леона. Позволь мне это сделать!

Вытаскиваю свои пальцы из его захвата, обрывая эту моральную пытку. Давление чужого разума на мой ум.

Закрываю лицо руками, пытаясь унять пульсирующую тревогу в груди.

Не могу обидеть его и произнести свои опасения вслух, но я абсолютно не уверена, что у Андрея имеются ресурсы нас защитить. Враги отца – федерального масштаба. А возможности у Ростова – муниципального.

Ничего личного, просто разные весовые категории. Мышь коту не враг.

– И подумай о том, что произойдёт, когда Островский увидит сына, – выдаёт самый весомый аргумент из всех возможных.

Тру лицо, пытаясь оценить собственные риски от возвращения в столицу. Они кажутся колоссальными. Я пять лет вела жизнь отшельника. Не пересекала границу города, не то что страны.

Но сейчас будто наступил переломный момент. Не только обстоятельства вынуждают вернуться в Москву, но и в целом пришло время. А я хочу, чтобы у моего сына было лучшее будущее. Но мы никогда к нему не приблизимся, если продолжим жить рядом с бабушкой.

Предположим, Островский признает в Леоне сына. Что дальше? У него своя личная жизнь. Сомневаюсь, что ему есть дело до ребёнка от бывшей жены.

С другой стороны, зная внимательность мужчин, Артём может даже не понять, что перед ним его крошечная копия. И я ставила именно на этот вариант.

– Андрей. – Преодолевая внутреннее сопротивление, подхожу к нему ближе, кладу ладонь на его щёку. – Спасибо тебе огромное. Но, если мы всем скажем, что Леон твой сын, Островский даже не взглянет в его сторону. Гордость и спесь не позволят.

От моей близости Ростов смягчается. Я буквально кожей ощущаю, как он расслабляется. Прикрывает веки. Жуёт губы.

– Зря я надеялся, что сумею тебя уговорить, – сокрушённо качает головой, – понял тебя. Принимаю твои правила игры.

Удовлетворённо улыбаюсь, понимая, что этот раунд выигран.

– Но скажи мне, если Леон мой сын, то в каких мы с тобой отношениях? – Андрей пронизывает меня лукавым взглядом.

Медленно выдыхаю.

Кажется, меня пытают, растягивая на дыбе.

Кусаю щёку изнутри.

– Ростов, – пробую добавить в голос строгости.

– Ладно, Ибрагимова, – вздыхает он, – я всё равно не способен сопротивляться тебе. Пусть будет по-твоему. Собирай вещи. Я созову своих людей. Завтра утром вылет. Поедем большой компанией.

Признаться, на подобную щедрость я даже не рассчитывала. Губы растягиваются в улыбке, демонстрируя другу все тридцать два зуба.

– Спасибо, – благодарю, испытывая безграничную благодарность.

Бабушка застаёт меня за сбором чемодана. Мне не хотелось раскрывать её всей правды. Не хотелось, чтобы она ехала с нами. Но кто я такая, чтобы её останавливать? Неизвестно, в каком состоянии отец. И от этой мысли внутри похолодело.

– Диана, ты ведь понимаешь, что не обязана ехать туда и разбираться с проблемами? – спрашивает бабушка.

Качаю головой.

– А кто разберётся? Уж точно не мачеха и не сёстры.

Даже по телефону голос старшей сестры звучал сломленно. Она боялась. Возможно, я даже не понимаю масштаб проблем отца.

Утром скорее очнулась, нежели проснулась. Постель была влажной от моего пота. В голове билась одна мысль – хоть бы успеть.

Я потеряла маму. И теперь жизнь отца на волоске.

А я в шаге от того, чтобы стать сиротой. И из-за кого? Из-за человека, которого я так глупо и наивно любила.

А он методично отбирал у меня всё. Растаптывая мою честь и достоинство. А теперь взялся за семью.

Во мне горело желание мести. Яростное и страшное.

Я пыталась убедить себя, что дело в другом. Но сейчас, лёжа в кровати, понимала, что на самом деле мной движет отнюдь не благородный порыв. Нечто тёмное и страшное ворочалось в моей груди, придавая силы.