– Буду рад показать всё, кроме кладовки с хламом, – пошутил архитектор, стараясь звучать легко и непринуждённо. – Там даже я сам не могу ничего найти.

– По рукам, – кивнула Лиза. – Во сколько приходить?

Договорились на восемь вечера. Максим дал адрес, объяснил, как пройти от метро. Всё это время в голове уже складывался план: запереть пятую комнату, убрать из гостиной фотографии Лизы, спрятать всё, что могло бы показаться странным молодой девушке, впервые пришедшей в дом немолодого мужчины. Архитектор не хотел лгать, но и не был готов открыть всю правду – не сейчас, не так внезапно, не посреди хрупкого счастья, которое только начинало обретать форму.

На следующий день Максим впервые за много лет ушёл с работы раньше обычного, чем немало удивил коллег. Секретарь Алена, провожая до лифта, не удержалась от комментария:

– Максим Александрович, с вами всё в порядке? Обычно мне приходится напоминать, что рабочий день закончился три часа назад.

– Всё замечательно, – ответил Максим, и это была чистая правда. – Просто… запланированная встреча.

В глазах Алены мелькнуло понимание, но секретарь тактично промолчала. Ни к чему было объяснять, что именно изменилось в жизни вечно погружённого в работу шефа – почему вдруг глаза начали светиться, а на губах то и дело появлялась лёгкая улыбка, почему мог теперь внезапно замереть посреди обсуждения проекта.

Вернувшись домой, Максим первым делом отправился в пятую комнату. На пороге замешкался, как всегда, но затем решительно повернул ключ и вошёл. Включил свет – и на Максима привычно глянули десятки фотографий со стен. Сотни Лиз – улыбающихся, серьёзных, мечтательных, в униформе Аэрофлота и в повседневной одежде, с кисточками для рисования и с подносом бортпроводницы.

– Прости меня, – произнёс Максим вслух, обращаясь к фотографиям. – Я не могу пока объяснить ей… всё это. Не знаю, как отреагирует, не хочу напугать.

Архитектор провёл рукой по витрине с форменным костюмом, коснулся маленького серебряного медальона на комоде – найденного на теле Лизы и переданного ему вместе с остальными вещами. Внезапно накатило странное чувство – не вина за то, что запирает комнату от Лизы, а необъяснимое беспокойство. Будто, пряча прошлое, совершает ошибку, мешает естественному ходу событий.

Максим тряхнул головой, отгоняя мысли. Осмотрел комнату в последний раз, убедился, что все ящики закрыты, выключил свет и вышел, тихо прикрыв дверь. Повернул ключ в замке и опустил в карман брюк – потайной, где ключ лежал уже сорок лет.

Следующие два часа мужчина подготавливал квартиру к визиту. Протёр пыль на полках, расставил книги с видимым беспорядком, срезал несколько веток цветущей сирени, купленной по дороге домой, поставил в высокую хрустальную вазу на журнальном столике. Переоделся в простые, но дорогие брюки и тёмно-синюю рубашку. Придирчиво оглядел отражение в зеркале – седина на висках, морщины у глаз, но взгляд живой, яркий, совсем не такой, каким был две недели назад.

Потом занялся приготовлением ужина. Решил не мудрить – простая, но изысканная итальянская кухня. Паста с морепродуктами, овощной салат, бутылка хорошего вина, купленного во время командировки в Тоскану. Запустил негромкую музыку – пианист из Швейцарии, мало кому известный в России, но чьи мелодии идеально подходили для вечера между романтикой и сдержанностью.

Ровно в восемь в дверь позвонили. Максим вздрогнул, хотя ждал звонка, готовился к встрече. Вытер руки кухонным полотенцем, одёрнул рубашку, провёл ладонью по волосам. Вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить участившееся сердцебиение. Зачем нервозность? Влюблённые видятся каждый день больше недели, были так близки, как только могут быть двое людей. И всё же пригласить Лизу в свой дом, показать жизнь – шаг, к которому Максим не был готов до конца.

Хозяин открыл дверь и замер. Лиза стояла на пороге в тёплом платье цвета бургунди, поверх которого был накинут лёгкий кашемировый кардиган. Шею обвивал тонкий шарф с геометрическим узором, а волосы собраны в небрежный узел на затылке.

– Привет, – улыбнулась девушка. – Я не слишком рано?

– В самый раз, – ответил Максим, отступая в сторону и жестом приглашая войти. – Проходи, располагайся. Чувствуй себя как дома.

Лиза переступила порог, и воздух в квартире изменился – стал живее, наполнился едва уловимым ароматом духов и особым напряжением, которое возникало, где бы гостья ни появлялась.

– Вау, – выдохнула художница, окидывая взглядом просторную прихожую, плавно переходящую в гостиную с панорамным окном. – Потрясающее место! И этот вид… невероятно!

Девушка двинулась вглубь квартиры, Максим последовал за ней, наблюдая, как Лиза исследует пространство – трогает корешки книг на полках, рассматривает картины на стенах, подходит к окну, чтобы полюбоваться видом на вечернюю Москву-реку. Дедовские часы в углу гостиной мерно отсчитывали секунды, наполняя комнату звуком спокойного сердцебиения.

– Вино – это мне? – спросил Максим, указывая на руки гостьи.

– О, да! – опомнившись, Лиза протянула хозяину свои дары. – Надеюсь, это сочетается с тем, что ты готовишь. Просто я не знала, что именно…

– Идеально сочетается, – улыбнулся Максим, принимая подарки. – Идём на кухню, я уже почти закончил с ужином.

На кухне, пока он завершал приготовления, собеседники непринуждённо болтали – о новом заказе Лизы на серию иллюстраций для детской книги, о проекте архитектора по реконструкции старого доходного дома в районе Чистых прудов, о нашумевшем фильме, который оба ещё не успели посмотреть. Лиза сидела на высоком барном стуле, подобрав под себя одну ногу, и наблюдала за уверенными движениями мужчины вокруг плиты.

– Тебе очень идёт роль шеф-повара, – заметила девушка с улыбкой. – Такой сосредоточенный и в то же время расслабленный. Ты именно там, где должен быть.

– Готовка для меня – своего рода медитация, – признался Максим, помешивая соус. – Архитектура требует долгих месяцев, чтобы увидеть результат. А тут – полчаса работы, и вот оно, готовое произведение. И сразу обратная связь – нравится или нет.

Пара перешла за стол в гостиной, сервированный с элегантной простотой – белый фарфор, хрусталь для вина, серебряные приборы. Максим разлил вино, поднял бокал:

– За встречи, которые меняют жизнь.

– За встречи, которые возвращают к жизни, – эхом отозвалась Лиза, и что-то в глазах девушки на мгновение изменилось – знала больше, чем говорила, чувствовала больше, чем могла объяснить.

Ели, пили вино, разговаривали, смеялись. Лиза восхищалась кулинарными талантами хозяина, Максим – способностью художницы рассказывать истории так, что самый обыденный случай превращался в маленькое приключение. Постепенно тревога, которую мужчина испытывал перед приходом гостьи, растворилась, сменившись тёплым чувством правильности происходящего. Будто всё наконец вернулось на круги своя, жизнь, остановившаяся сорок лет назад, теперь вернулась на предначертанный путь.

После ужина пара перешла на диван у окна с бокалами вина. Максим показывал Лизе альбомы со своими проектами – от самых ранних, ещё советского периода, до недавних, современных. Художница внимательно рассматривала чертежи и фотографии, задавала вопросы, которые выдавали неожиданно глубокое понимание архитектуры.

– Смотри, – Максим открыл альбом на развороте с проектом реставрации старинного особняка. – Здесь мы использовали оригинальный кирпич девятнадцатого века, сохранившийся под советской штукатуркой. Пришлось разбирать стену буквально по кирпичику, чтобы сохранить максимум исторического материала.

Лиза провела пальцами по фотографии, будто пытаясь физически ощутить фактуру старого кирпича.

– Я всегда думала, что в старых домах есть какая-то особенная энергия, – задумчиво сказала она. – Словно стены впитывают отголоски жизней, прошедших сквозь них. Иногда, когда рисую старые здания, у меня возникает странное чувство, что я не просто срисовываю их внешний вид, а как будто… вытягиваю их истории, которые они хотят рассказать.

Максим кивнул, отметив про себя, как точно она описала то, что он сам всегда чувствовал, но редко формулировал словами.

– Это то, что делает архитектуру искусством, а не просто инженерией, – сказал он. – Мы не просто строим стены и потолки, мы создаём пространства для жизни, которые взаимодействуют с людьми, влияют на них, хранят их истории.

Лиза встала, чтобы размять ноги, и начала неспешно обходить гостиную, разглядывая детали интерьера – дизайнерские светильники, коллекцию старинных часов, расставленные на полках небольшие скульптуры и артефакты, привезённые Максимом из путешествий. Он наблюдал за ней с дивана, отмечая, как легко она двигается в его пространстве – не как гость, а как человек, который чувствует себя дома. Как когда-то, давным-давно, в другой жизни.

Внезапно Лиза остановилась перед дверью в пятую комнату. Замерла, словно налетев на невидимую преграду. Рука её медленно поднялась и зависла в нескольких сантиметрах от деревянной поверхности.

– Что за этой дверью? – спросила она тихо, не оборачиваясь.

Максим почувствовал, как внутри всё сжалось. Он понимал, что этот момент мог наступить, но надеялся, что как-нибудь пронесёт, что она не обратит внимания на эту неприметную дверь без таблички.

– Просто кладовка, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. – Старые вещи, которые жалко выбросить, но и места для них в квартире не нашлось.

Лиза медленно опустила руку на дверную ручку, затем так же медленно положила ладонь на саму дверь, словно пытаясь почувствовать что-то сквозь дерево.

– Странно, – произнесла она с лёгким недоумением. – Я словно что-то чувствую за ней. Что-то… знакомое.

Максим встал с дивана и подошёл к ней. Встал рядом, осторожно положил руку ей на плечо.

– Просто старые вещи, – повторил он. – Ничего интересного, поверь.

Лиза обернулась к нему, и в её глазах он заметил странное выражение – смесь недоумения, любопытства и какой-то глубинной тревоги.

– Ты уверен? – спросила она. – Мне кажется, там что-то важное. Для тебя. И, может быть… для меня?

Их взгляды встретились, и на мгновение Максиму показалось, что она вот-вот всё поймёт, увидит, прочитает в его глазах всю историю, все сорок лет ожидания, всю боль потери и чудо возвращения. Но момент прошёл. Лиза моргнула, улыбнулась, словно отгоняя наваждение.

– Прости моё любопытство, – сказала она. – Просто странное ощущение было. Наверное, вино подействовало.

Максим кивнул, облегчённо выдохнув.

– Может быть, ещё по бокалу? – предложил он, желая сменить тему. – И я покажу тебе свой первый проект, над которым работал ещё студентом.

Они вернулись на диван, но что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Словно между ними натянулась тонкая, почти невидимая нить напряжения – не неприятного, скорее волнующего, наэлектризованного. Максим чувствовал, как его тянет к ней, и видел в её глазах ответное желание.

Не договариваясь, они одновременно потянулись друг к другу. Альбом с проектами соскользнул с колен Максима, бокал с вином, который Лиза держала в руке, едва успел приземлиться на журнальный столик. Их губы встретились, и все мысли о загадочной двери растворились в захлестнувшей их волне страсти.

Они добрались до спальни, теряя по дороге одежду, не разрывая объятий. В тусклом свете ночника тело Лизы казалось отлитым из светлой бронзы – гибкое, тонкое, с изящными изгибами, так знакомыми его рукам, его губам. Они опустились на кровать, и мир за пределами их объятий перестал существовать.