После ухода секретаря Максим заставил себя сосредоточиться на работе. Проект в Хамовниках был особенно важен – историческая среда, требующая деликатного подхода, амбициозный заказчик, желающий создать современное пространство, не разрушая культурного наследия. Именно такие задачи Николаев любил больше всего: найти баланс между прошлым и будущим, сохранить душу места, вдохнув в него новую жизнь.

Открыв файлы проекта, Максим погрузился в мир трёхмерных моделей и планов. На экране появился старинный московский двор с характерной для начала ХХ века застройкой – кирпичные стены, арочные проезды, внутренние дворики-колодцы. Задачей было трансформировать это пространство, сохранив исторический облик, но адаптировав для современного использования: создать подземный паркинг, проложить инженерные коммуникации, обустроить общественные пространства, не нарушив архитектурной гармонии.

Николаев пролистывал слайды презентации, но сегодня даже любимая работа не могла полностью захватить внимание. Мысли то и дело возвращались к странному сну, к лицам умерших людей, к отелю, который существовал только в воображении, но ощущался реальнее многих мест, где бывал наяву.

Настольный телефон издал короткую трель:

– Максим Александрович, все собрались в конференц-зале, – голос Алёны вернул к действительности.

– Иду, – ответил Николаев, захлопывая ноутбук.

Конференц-зал находился в центре офиса – просторное помещение с овальным столом из светлого дерева и большим экраном для презентаций. Когда Максим вошёл, десять человек уже заняли места – команда проекта и представители заказчика. Разговоры мгновенно стихли, все взгляды обратились к нему.

– Доброе утро, коллеги, – кивнул он, занимая место во главе стола. – Благодарю всех за своевременный приход. Сегодня мы представляем окончательную концепцию реконструкции квартала на Большой Пироговской. Анна, прошу вас.

Руководитель проекта, молодая женщина с короткой стрижкой и яркими, живыми глазами, начала презентацию. На экране появились фотографии существующего состояния квартала, затем исторические справки, архивные изображения, постепенно переходящие в трёхмерные модели будущего комплекса.

– Основная идея нашей концепции – создать диалог между историей и современностью, – объясняла Анна, демонстрируя слайды. – Мы сохраняем все исторические фасады, восстанавливаем утраченные детали на основе архивных материалов, но внутреннее пространство полностью модернизируем.

Максим слушал уверенный, профессиональный рассказ, время от времени вставляя комментарии и уточнения. И гордился командой – молодые, талантливые архитекторы, которых он лично отбирал и обучал, передавая не только технические знания, но и понимание архитектуры как искусства создания пространства для жизни.

– Особое внимание мы уделили внутренним дворам, – продолжала Анна, показывая визуализации уютных пространств с фонтанами, скамейками и зелёными насаждениями. – Это будут камерные общественные пространства, доступные как для жителей комплекса, так и для горожан. Здесь запланированы малые архитектурные формы, отсылающие к историческому облику Хамовников, например…

Вдруг внимание Максима привлекла странная деталь на одном из слайдов – арка входа во внутренний двор. Что-то в пропорциях показалось знакомым, напомнив арку из сна, ведущую в холл отеля с креслами. Это сходство было мимолётным, почти неуловимым, но достаточным, чтобы вызвать непроизвольную дрожь. Моргнул, и наваждение исчезло – перед ним снова была обычная московская арка, типичная для доходных домов начала прошлого века.

– Максим Александрович, вы хотели что-то добавить? – голос Анны вернул к реальности.

Откашлялся, собираясь с мыслями:

– Да, я хотел подчеркнуть важность материалов для мощения дворов. Предлагаю использовать клинкерную брусчатку вместо бетонной плитки – она более долговечна и лучше вписывается в исторический контекст.

Совещание продолжалось. Обсуждались детали проекта – от материалов и технологий до сроков реализации и бюджета. Максим участвовал в разговоре, отвечал на вопросы заказчиков, предлагал решения возникающих проблем, но часть сознания блуждала между сном и реальностью.

– Мне кажется, Максим Александрович сегодня не с нами, – полушутя заметил один из заказчиков, когда Николаев не сразу ответил на обращённый к нему вопрос.

– Простите, задумался о техническом решении для подземной части, – быстро нашёлся Максим. – Там есть сложности с грунтовыми водами, которые требуют особого подхода.

Он импровизировал, говоря о гидроизоляции и дренажных системах, успешно отвлекая внимание от рассеянности. Но краем глаза заметил обеспокоенный взгляд Анны – она слишком хорошо знала, чтобы поверить этому объяснению.

Когда совещание наконец завершилось, и представители заказчика покинули офис, Максим почувствовал усталость. Было всего лишь начало одиннадцатого.

– Всё в порядке? – тихо спросила Анна, задержавшись в конференц-зале после ухода остальных. – Вы сегодня сами не свой.

– Просто не выспался, – отмахнулся Максим. – Бывает. Проект хороший, заказчику понравилось, это главное.

Анна кивнула, но во взгляде сохранялась настороженность. Она проработала с Николаевым почти десять лет и научилась читать состояния лучше, чем многие близкие люди, которых, впрочем, в жизни Максима почти не осталось.

Вернувшись в кабинет, Максим обнаружил на столе стопку чертежей, придавленных чашкой с уже остывшим кофе. Рядом стоял стикер с аккуратным почерком: «Доработанные планы подземного паркинга на рассмотрение. Вера».

Вера появилась в бюро три года назад – молодой архитектор, недавно окончивший МАРХИ. Максим сразу заметил редкое сочетание технической грамотности и художественного видения. Под его руководством она быстро росла профессионально и теперь занималась самостоятельными проектами, хотя и оставалась личным помощником.

Только он взялся за чертежи, как в дверь постучали, и на пороге появилась сама Вера – стройная девушка с тёмными волосами, собранными в хвост, в строгом брючном костюме, смягчённом ярким шейным платком.

– Максим Александрович, можно? – Вера заглянула в кабинет. – Вы уже посмотрели чертежи?

– Только собирался, – признался Николаев, жестом приглашая войти. – Присаживайся.

Вера села напротив, положив на колени блокнот с карандашом – привычка фиксировать все замечания, даже в эпоху цифровых технологий. В этом оба были похожи – ценили тактильный контакт с бумагой, возможность делать наброски от руки.

– Я переработала схему размещения парковочных мест, как вы советовали, – начала Вера. – Увеличила расстояние между колоннами, это позволило оптимизировать пространство и добавить ещё семь мест без ущерба для удобства маневрирования.

Максим разглядывал чертежи, отмечая тщательность проработки и внимание к деталям. Вера была хорошим архитектором, возможно, даже лучшим из молодого поколения сотрудников. Но сегодня даже технические вопросы, обычно полностью захватывающие внимание, казались второстепенными по сравнению с тревожной загадкой утреннего открытия.

– Хорошая работа, – кивнул Николаев, перелистывая страницы. – Очень грамотное решение с вентиляционными шахтами. И расположение эвакуационных выходов оптимальное.

– Спасибо, – Вера улыбнулась, но выражение лица быстро сменилось беспокойством. – Максим Александрович, с вами точно всё в порядке? Вы бледный какой-то.

Максим поднял глаза от чертежей. Проницательность Веры иногда была некстати. Она замечала детали, которые другие пропускали, – профессиональная черта хорошего архитектора, но не всегда удобная в человеческих отношениях.

– Не выспался, – повторил Николаев стандартное объяснение. – Ночью работал над концепцией проекта в Сокольниках.

– В воскресенье ночью? – недоверчиво уточнила Вера. – Вы же сами всегда говорите, что мозгу нужно отдыхать.

– Иногда вдохновение приходит в самое неподходящее время, – пожал плечами Максим, возвращаясь к чертежам. – Давай сосредоточимся на паркинге. Я бы всё-таки пересмотрел расположение технических помещений…

Прорабатывали детали они ещё около часа. Максим старался концентрироваться на архитектурных вопросах, вносил корректировки, объяснял позицию, но чувствовал, что работает не в полную силу. Часть сознания продолжала возвращаться к утреннему открытию, к невозможному совпадению, которое переворачивало представление о реальности.

Когда Вера наконец ушла, унося испещрённые пометками чертежи, Максим откинулся в кресле, закрыв глаза. Офис за стеклянными стенами кабинета жил своей жизнью – сотрудники переговаривались, стучали по клавиатурам, смеялись. Звонили телефоны, шелестела бумага в принтерах, негромко гудели кондиционеры. Обычный рабочий день в успешной архитектурной фирме. Но для Максима привычный мир вдруг стал ненадёжным, шатким.

Наступил обеденный перерыв, и офис начал пустеть. Сотрудники группами и поодиночке отправлялись в близлежащие кафе или в кухонную зону, где можно было разогреть принесённую из дома еду. Максим, как обычно, остался в кабинете – редко обедал с коллективом, предпочитая использовать это время для уединённой работы или размышлений.

Убедившись, что все покинули офис, Николаев снова взял планшет и открыл утреннюю новостную ленту. Все пять смертей были там – реальные происшествия с реальными людьми, которых никогда не встречал при жизни, но узнал после их смерти. Максим нашёл дополнительные подтверждения – региональные новостные сайты, заметки в социальных сетях, соболезнования от коллег и родственников.

Женщина с тугим пучком волос действительно была финансовым директором строительной компании и погибла от удара током в собственном офисе. Молодой мотоциклист разбился на МКАДе, не справившись с управлением на мокрой дороге. Пожилая дама упала под колёса автобуса на остановке в спальном районе. Бизнесмен с золотыми запонками скончался от инфаркта прямо на деловых переговорах. Старик умер в доме престарелых, во сне – самая естественная смерть из всех пяти.

Все эти смерти случились примерно в одно и то же время – вечер субботы и ночь на воскресенье. Все эти люди оказались в сне, в креслах загадочного отеля, не понимая, что уже мертвы. И Максим был там, говорил с ними, смотрел им в глаза. Будто был проводником между мирами?

Эта мысль была настолько абсурдной, настолько противоречащей всему рациональному мировоззрению, что Николаев невольно усмехнулся. Шестидесятилетний архитектор, специалист по железобетонным конструкциям и грамотному зонированию пространства, вдруг оказался медиумом? Нелепость. Должно быть какое-то рациональное объяснение.

Возможно, он действительно видел эти новости мельком, а мозг зафиксировал информацию и воспроизвёл во сне. Или это просто невероятное совпадение, случайность, которая поражает своей точностью, но всё же остаётся случайностью. В мире постоянно происходят странные совпадения, необъяснимые параллели, загадочные синхронности. Но это не значит, что они имеют мистическое объяснение.

И всё же… Максим не мог отделаться от ощущения, что произошло нечто значимое, нечто выходящее за рамки обыденного. Слишком точными были совпадения, слишком реальным был сон, слишком сильной была эмоциональная реакция.

Николаев взял телефон и пролистал список контактов. Остановился на имени Сергей Волгин. Дружили со студенческих лет, вместе учились в архитектурном, вместе мечтали о великих проектах. Потом пути разошлись резко и неожиданно – Сергей внезапно оставил чертежи и макеты, исчез на несколько лет, а когда появился снова, на плечах уже поблёскивали звёзды ФСБ. Теперь генерал Волгин занимал кабинет на Лубянке, но для Максима оставался Серегой, с которым можно было говорить обо всём, кроме работы.

Рука замерла над экраном. Палец завис над контактом. Звонить генералу ФСБ, человеку с допуском к государственным тайнам и профессиональной паранойей, с рассказом о вещих снах? О мертвецах в отеле? Максим представил, как изменится голос друга – сначала недоумение, потом осторожность, а затем, возможно, профессиональный интерес к психическому состоянию.