– Ну и что, что иногда выпивает. Что в этом такого? Мужик, имеет право. На свои же пьет, не на наши.

– Хочешь, чтобы я вышла замуж за первого встречного? Еще и выпивоху? Да он ни одной юбки не пропускает! Как ты можешь так со мной поступать? – плакала Надя, но ответом ей была звонкая пощечина от матери.

– Я твоя мать, я знаю, что для тебе будет лучше или хуже. Когда ты ему родишь наследника, муженек даже думать забудет про выпивку и женщин. Для него самой важной будешь ты.

Но всё это оказалось из области фантастики. Муженек Нади верностью не отличался и начал гулять при жене уже через месяц после свадьбы. Особенно он усердствовал, когда обнаружил, что Надя ждет ребенка.

– Да что мне, на твое пузо только смотреть, что ли? – фыркнул он. —Родишь – дай знать. А я сидеть рядом с тобой не намерен.

Надя со странным чувством отчаяния посмотрела вслед уходящему мужу. Ему было плевать на нее. Он однажды даже ударил жену, и она чуть не упала животом на острый угол тумбочки, когда была на шестом месяце. Он ушел, не думая ни о чем. Где он провел ночь, Надя не знала. Свекры сделали вид, что верят в счастливую семейную жизнь сына и не лезли в их разборки.

Но рано утром, когда Катя спала в воскресный день, тишину квартиры разорвал телефонный звонок. Это был Николай, голос которого Катя с трудом узнала.

– Доченька, у нас несчастье… Надюша… её больше нет с нами… срочно приезжайте на похороны…

Глава 5

– Надюша… Наденька, как же так? Что случилось? – завывала Настя, сидя возле гроба с телом средней дочери. На лицо она старалась не смотреть – оно было опухшее после пребывания в воде…

Следователь, который вёл дело, первым делом взял на карандаш благоверного Нади. Мужчина не отпирался, сказав, что накануне была ссора с женой.

– Да я тут при чем? Поссорились, не первый раз такое. Надька орать начала, что я не зарабатываю, и она боится рожать из-за этого. Все бабы как бабы, а у моей гонору-то… Ну, я так легонечко приложил ее по губам, чтобы не сильно-то голос на меня повышала. Она заткнулась и ушла. А я тоже не стал дома ждать. Ушел к своей… знакомой. Там и был до утра.

– А домой почему не пришел? – спросил следователь. Свежеиспеченный вдовец помялся:

– Ну… неудобно было перед Надюхой. Все-таки моего ребенка родила… Думал, начнет с утра отношения выяснять, а когда вернулся, ее нет. Весь дом и улицу обошел, да только нигде ее не было. Жрать хочется, а в кастрюлях пусто. Думал, помирюсь, она мне еду приготовит.

Следователь хмыкнул, глядя на подозреваемого. Типичный случай, мрачно подумал он. Толком нигде не работающий так называемый законный муж, который топит собственную никчемность в алкоголе и отрывается на жене за свои неудачи. И зачем только Надя терпела? У ее родителей такой добротный просторный дом, есть и пара пристроек, всё продумано. Могли бы и приютить родную кровиночку, так ведь нет, этого не случилось. Зато дождались похорон и воют во весь голос.

Следствие выяснило, что Надя сама ушла к реке в ночь, как только муж отправился к любовнице. О чем думала несчастная, было несложно догадаться. Следы Нади на мокром берегу показывали, что она была одна и никого рядом не было. Настю и всех остальных родственников поразило, что Надежда бережно сложила свои туфли и платье перед тем, как шагнуть в темную глубину.

– Что же ты наделала? – рыдала женщина, поняв, что дочь сама на себя наложила руки. Никому неговоря ни единого слова, пошла на такой страшный шаг. Теперь Настю грызло чувство вины. Она вспомнила, как за неделю до этого Надя, потерявшая ребенка во время родов (мальчик родился с асфиксией), попросила мать посидеть рядом с ней дома.

– Страшно мне. Неуютно. Кажется, сыночек мой зовет к себе, – шептала Надя, хватая мать за руки и заглядывая ей в лицо безумными глазами. Настя поджимала губы и отмахивалась:

– Да как он тебя звать может? Врач сказала, что он даже не кричал после рождения. Что ты дурью маешься? Вон, Катька тоже отстрелялась, и ничего, живая. А тебе вечно блажь какая-то в голову приходит.

Когда Анастасия собралась уходить, Надя последовала за ней по пятам. Вышла из дома и пошла прямо так, босиком. Настя замерла, затем схватила дочь за руку и втащила обратно в дом. Влепив Наде пощечину, плеснула ей в лицо водой из ковша.

– Возьми себя в руки, дурочка! – крикнула она. – Живешь в тепле, муж есть. Дети будут, уж будь со своим Иваном поласковее. А то при виде твоего смурного лица он только рад убегать из дому. Не позорь нас. Катька вон как хорошо устроилась в Москве, ей будет стыдно, что у нее такая сестра-неудачница. Слышишь? Не высовывайся, займись домом и мужем. Быстрее отойдешь. Не судьба была родиться твоему мальчишке, что теперь поделать?

Она еще много чего говорила, то ругая, то уговаривая дочь быть благоразумной. Надя выслушала ее с пустым взглядом и не проронив ни слова. Потом молча пошла к себе в спальню и легла, отвернувшись к стене. В таком положении ее позже застал Иван, вернувшийся порядком навеселе. При виде неподвижно лежавшей жены мужчина разозлился. Подскочил к ней, рывком повернул к себе и рявкнул:

– Развалилась, как королева! Вставай давай, я голодный пришел. Сама не ешь, так хоть мужа покорми.

– Не могу, – тихо ответила Надя и снова отвернулась. Когда Иван в ярости снова повернул ее к себе, то его вопль мгновенно застрял в глотке: Надя смотрела на него отрешенным, полным безразличия взором. На лице ни кровинки, но привычного выражения страха не было. Недовольно ворча, мужчина оставил супругу в покое. Уходя на улицу, сплюнул:

– Тьфу ты, от дохлой рыбы и то больше чувств. Какого черта я на тебе женился?

Надя пролежала, не вставая, еще три дня. Она ничего не ела, и тревогу забила ее соседка. Прибежала к Насте и затараторила:

– Там твоя Надька загибается, а тебе и дела нет. Третий день не встает с постели.

– Есть захочет – встанет, – отмахнулась Настя, но соседка не отставала:

– У них дома ни крошки нет. Иван ест где-то на стороне, а Надька голодная. Смерти ее хочешь?

– Не говори глупостей, – поморщилась Настя. Ей не хотелось с ее больными ногами топать к дому дочери. Может, характер мужу показывает, вот и не ест. Или притворяется, чтобы Иван побольше ей внимания уделял. Видя, что соседка не собирается уходить, Настя подбоченилась и гаркнула:

– Тебе что за радость пыль столбом поднимать? Тебе надо, ты и иди. Своих дел полно, лезут еще всякие носатые Варвары…

– Твою любимую внученьку так зовут, да? – хихикнула соседка и убежала. Настя посмотрела ей вслед и показала кукиш:

– Вот тебе! Ведьма ты, злыдня. Покою приличным людям не даешь. Надо будет, схожу. И не буду ни у кого совета спрашивать.

Да только так и не сподобилась Настя повидаться с Надей, пока та была жива. Видимо, решила Надежда, что никому на свете не нужна, и поспешила к своему малютке-сыну…

***

После похорон Нади на поминках Настя рыдала громче всех. Потом обвинила остальных родных в черствости и бездушии.

– Вам всем было наплевать на Надюшку, кровиночку нашу. Вот ты, Коля, почему не пошел к доченьке? Дела у тебя были, да? Настолько важные, что про дочку можно забыть?

Мужчина растерянно посмотрел на неё. Потом, ссутулившись, нерешительно ответил:

– Я три недели провел в больнице. Забыла, что меня еле откачали?

Настя выдохнула. Ей категорически не нравилось, что она осталась единственным человеком, с которого может быть спрос за решение Нади уйти из этой жизни. Как бы Настя не злилась, ничего нельзя было изменить. Она ушла, отругав дочь и не желая даже побыть рядом с ней. Ушла, наказав быть поласковее с постылым мужем и забыть про умершего сыночка. Всё, что ей оставалось сейчас, просто грызть локти и рыдать, изображая вселенскую скорбь.

Катя прилетела из Москвы одна: Толик был занят, делал декорации для новой постановки в ТЮЗе. Свекры согласились присмотреть за внуками, в которых души не чаяли.

На похоронах и поминках сестры Катя вела себя тише воды ниже травы. Вспомнила, как она тоже наговорила Наде столько всяких неприятных слов, что стыдно вспоминать. Главное, что никто, кроме Нади, этого не слышал. Скандалы наедине так и остались тайной обеих сестер, и Катя не горела желанием про них кому-либо рассказывать. Даже Толику, которого в последние годы стала считать за предмет мебели с определенными функциями в спальне.

Катя, как настырная особа, все-таки сумела уговорить свое начальство выделить ей квартиру. Пусть это была хрущевка с протекающим потолком и крохотной кухней, Катя была горда своим приобретением. После почти восьми лет в семейном общежитии она сумела добиться того, что теперь у них есть собственное жилье. Поэтому первое, что Катя сделала, когда свекры приехали их поздравить, это нахамила родителям мужа.

– Ой, какие люди, да без охраны. А мы вот плюшками балуемся, сидим на нашей маленькой, но очень уютной кухоньке, мама Таня, – насмешливо пропела Катя. – Располагайтесь, Игорь Александрович. Пусть здесь командует провинциалка, но зато у нас всё душевно.

Свекры молча переглянулись между собой, но последовали за невесткой на кухню. Толик суетился в зале, раскладывая складной стол-книжку – хотел, чтобы все уместились.

Однако при появлении Кати замер, с тревогой глядя на жену:

– Катюша, что случилось? Тебе чем помочь?

– Скажи своим родителям, чтобы больше к нам не приходили. Достали уже. Никакой помощи от них не было, пока я с детьми сидела. Зато, как появилась новая квартира, да еще и моя собственная, тут же интерес ко мне вдруг родился.

Гордо задрав нос, Катя прошла мимо Игоря, который мягко улыбнулся:

– Благодарим за гостеприимство, дорогая невестушка. До свидания.

В глазах мужчины не было ни гнева, ни обиды. Только веселые искры, которые выбесили Катю до предела. Когда родители мужа ушли, Катя устроила Толику истерику:

– Они посмели оскорблять меня в моей собственной квартире, ты не заметил? Что твоя семейка себе позволяет? До сих пор считают меня безродной выскочкой?

– Успокойся, Катя. Отец тебе ничего такого не сказал, – устало ответил мужчина. Ему было невдомек, с чего вдруг жена взбеленилась.

– Он разговаривал со мной так, словно я… вообще никто в этой жизни! – завизжала Катя. —Как он смеет?! Если в другой раз появится у нас, я ему голову разобью!

– Зачем? Что он тебе сказал? Ни одного дурного слова ты от него не слышала, – мрачно ответил Толик. – Что за привычка – орать по любому поводу? Катя, ты женщина, не забывай об этом. Ты красивая и умная женщина, мать четверых детей. Откуда в тебе столько злобы?

Катя замолчала. Она только сейчас поняла, что слишком уж увлеклась ролью грозной хозяйки, желая показать себя важной птицей перед родителями мужа. Сейчас она начала злиться на себя за собственную несдержанность и хамское поведение, которое только подчеркивало ее происхождение. Родители мужа никогда не позволяли себе в таком тоне разговаривать. У них был ровный, благожелательный голос, в котором не было оскорбительных ноток. Катя завидовала им, потому что для доказательства собственной правоты свекры никогда не опускались до оскорблений и угроз. Особенно хорошо это получалось у Игоря, который одной нейтральной фразой чуть не вызвал гипертонический криз у Кати.