Претенциозный идиот. Теперь Вивия действительно почувствовала раздражение, хотя сохраняла скучающее выражение лица.

Подумать только, она и этот придурок когда-то дружили. Тот Серрит, с которым она играла в детстве, теперь был визирем и менее чем за год, с тех пор как заменил своего покойного отца в Совете, стал худшим из тринадцати благородных мужей, стоявших перед Вивией.

Благородных мужей. Только мужчины, хотя это было совсем не обязательно. Каждое семейство – и Линдеи, и Квихары, и Сотары, и Элтары – имело наследниц женского пола… Которые, видимо, не желали покидать родные пенаты.

«Почему бы не послать вместо тебя, детка, брата или мужа?»

Нет. Это первое, что скажет Вивия, когда станет королевой. За столом Высшего Совета будут сидеть все, в ком течет благородная кровь визирей. Но пока Вивии приходится говорить да, как это повелось со времен ее прапрадеда.

– А еще, ваше высочество, – продолжил Линдей, мягко улыбнувшись, – я сделал расчеты, и результат оказался вполне ожидаемым. Ловатс не в состоянии принять больше людей.

– Не помню, чтобы я просила делать расчеты.

– Это потому, что вы и не просили. – Улыбка визиря превратилась в крокодилий оскал. – Высший Совет просил.

– Ваше высочество, – раздался другой голос, противный и скрипучий. Таким боги наградили только одного визиря – Элтара.

Вивия перевела взгляд на коренастого мужчину.

– Чем больше людей прибывает в город, тем больше нам, визирям, приходится себя урезать. А это невозможно! У всех нас есть семьи и слуги, что прибыли в столицу на похороны принца, и при нынешнем размере рациона я не смогу прокормить даже любимых родственников!

Вивия вздохнула:

– Провизию скоро доставят, Элтар.

– Вы это говорили на прошлой неделе! – заскрипел визирь. – А похороны через шесть дней! Как мы обеспечим город едой?

– Кроме того, – заметил визирь Квихар, – чем больше народа мы впускаем в город, тем больше вероятность, что сюда проникнут враги. Пока мы не узнаем, кто убил принца, следует выставить дозоры и не пускать прибывающих.

Со всех сторон стола раздался согласный хор голосов. Только один человек хранил молчание – бочкообразный темнокожий визирь Сотар. Он также был единственным в этом зале человеком, у которого еще не отказали мозги.

Он сочувственно поморщился, и для Вивии это стало… что ж, более приятным сюрпризом, чем ей хотелось бы признавать. Они были так похожи, он и его дочь Стасия, лучшая подруга Вивии. И если бы Стикс оказалась сейчас рядом, а вместо Зала Баталий они находились на корабле Вивии, в окружении преданной команды, младшая Сотар коршуном бы набросилась на слабовольных визирей. Она не знала бы жалости. Характер у нее был именно таким, какой нубревнийцы уважали больше всего.

Но сегодня Стикс, как и подобает надежному первому помощнику, осматривала городские сторожевые башни. А Вивия оказалась заперта внутри и наблюдала, как мерзкий Серрит Линдей одним взмахом руки успокаивает визирей.

– У меня есть предложение для Высшего Совета. И для вас, ваше высочество.

Вивия закатила глаза:

– Не сомневаюсь.

– Пуристы предложили нам еду и позволили использовать свои прибежища. По всей Нубревнии и за ее пределами. – Линдей указал на карту, которую визирь Элтар услужливо разворачивал на столе, выбрав для этого самый подходящий момент. – Наши люди смогут оставаться в безопасности даже за пределами границ, если возникнет такая необходимость.

Сотар прочистил горло и со звуком, подобным удару камня о камень, произнес:

– Размещение наших людей за пределами Нубревнии называется вторжением, Линдей.

– Не говоря уже о том, – Вивия положила руки на стол, – что у всего есть цена. Никто – даже «благородные» пуристы – не действует бескорыстно.

Но, произнося это, девушка сама не удержалась и начала рассматривать карту. На ней схематично были обозначены Ведовские Земли и разными цветами отмечены места, где потенциальные враги находились ближе всего к Нубревнии. Желтый – для Марстока, на востоке и юге. Черный – для Карторры, что тянулась на западе. Голубой – для империи Дальмотти, захватившей южные воды.

И наконец, красный, густой, как кровь, для Пиратов Баедида и Красных Парусов, кружащих вокруг Сальдоники, а еще армии самопровозглашенного короля, собравшего под своим началом несколько диких племен где-то далеко на севере. Пока еще далеко. Из-за проливных дождей перевалы в Сирмайских горах были затоплены водой, так что их нельзя было перейти.

Ближе к зиме ситуация может измениться.

Вивия оторвала взгляд от карты. От мешанины цветов и бессмысленной смерти, в которую они однажды могут превратиться.

– Чего хотят пуристы, визирь Линдей? Какова цена за еду и стены?

– Солдаты.

– Нет.

Это слово вырвалось из горла Вивии, как залп. Но когда девушка выпрямилась и обвела взглядом стол, она не смогла не заметить, как оживился весь Совет. Лица визирей заметно расслабились.

Они знали, что хочет предложить Линдей. Более того, они давно согласились с ним.

За такое Серрита Линдея следовало бы кастрировать.

Вивия бросила взгляд на своего единственного союзника и увидела, что темное лицо Сотара осталось отстраненным. На нем даже читалось отвращение. По крайней мере, он был удивлен таким поворотом событий не меньше, чем принцесса.

– Пуристы, – сказала Вивия, – настроят наш народ против ведовства. – Она начала обходить стол справа. – Пуристы считают любую магию грехом, но именно колдуны до сих пор хранили Нубревнию в безопасности и спокойствии. Ты, Линдей, сам колдун растений. И ты не видишь ничего неправильного в том, чтобы отдать наших граждан и солдат в руки пуристов?

Линдей ухмыльнулся, когда Вивия прошла мимо него, но, кроме легкого наклона головы, ответа не последовало.

– А как же ты, Квихар, колдун камня? Или твой сын, Элтар? Он же колдун морока? А твоя жена, кто она? Ведьма голоса?

Принцесса шла, напоминая каждому визирю о колдунах из их семей, жизнями которых они дорожили. Но каждый глупец, мимо которого проходила Вивия, немедленно начинал изучать состояние своих манжет. Или ногтей. Или всматриваться в пятно на стене, видимое только ему.

Девушка снова оказалась во главе стола. Тогда самый незаметный из визирей, Элтар, вдруг вспомнил о том, что он – благородный муж со всеми прилагающимися причиндалами, и заговорил:

– По крайней мере, если пуристы позаботятся о нашем народе, меньше голодных ртов придется кормить на похоронах принца.

Похороны. Принц.

Слова, которые постоянно пульсировали в ее голове в одном ритме с сердцем.

Сказанное визирем осело в душе, как песок на дне ручья, и Вивия схватила в руки ближайшую карту. Сжала ее так, что побелели костяшки пальцев. Сейчас девушке не надо было притворяться разъяренной. Всего неделю назад она яростно возражала против проведения похорон.

«Пустая трата денег! – кричала принцесса. – Пустая трата ресурсов, людей и времени! Надо чинить плотину и кормить людей!»

Но Совет ее не слушал. Не слушал и отец. Конечно. Мерик был всеобщим любимцем. Он обладал знаменитым нравом семейства Нихар, и у него хватило ума родиться мужчиной. Легко и просто – как все и всегда происходило в его жизни. Никаких проблем. Он получал все, чего бы ни захотел.

Даже его смерть была легкой.

Прежде чем Вивия успела сказать все, что думает о похоронах, в разговор вклинился Линдей:

– Отлично сказано, Элтар. Следует должным образом почтить память принца, но с таким количеством народа в городе мы не справимся.

Да чтоб миксины его прибрали.

Тщательно все обдумав, Вивия решила, что одной кастрации будет недостаточно. Визирь заслуживал того, чтобы его четвертовали, потом изрубили на мелкие куски, затем сожгли, а пепел развеяли по ветру, и чтобы ни одной гнилой пылинки не осталось.

– Кроме того, – продолжал Линдей, воодушевленный тем, с каким вниманием его слушает Совет, – скоро все наши родные прибудут на похороны. Нам недостанет собственных припасов, чтобы накормить весь город…

И побыстрее. Как можно безжалостней.

Из кувшина, стоявшего в центре стола, выплеснулась вода. Тринадцать идеальных струй направились по одной на каждого визиря – даже на визиря Сотара.

– Достаточно. – Голос Вивии звучал холодно, а вода застыла в нескольких дюймах от горла каждого мужчины. Половина из них зажмурилась, а другая половина, наоборот, выпучила глаза от удивления. – Никаких пуристов. Не было и не будет. Провизия уже в пути, а нубревнийцы и дальше могут приходить в свою столицу. И, – добавила принцесса, вытягивая водяные кнуты ближе к визирям, – вам всем не мешало бы убрать немного жира со своих животов, так что с завтрашнего дня рацион будет уменьшен еще на четверть. Если ваши родные голодны, скажите им, чтобы оставались дома.

Вивия отошла от стола, разворачиваясь к двери так, словно собиралась уйти…

Но на секунду задержалась. Что еще сделал бы отец? Ну да, конечно. Знаменитая усмешка Нихаров. Девушка старательно изобразила ее и еще раз оглядела стол. Обвела взглядом идиотов, сгрудившихся вокруг. После этого позволила воде вернуться в кувшин, не расплескав по пути ни капли.

Пусть это станет напоминанием о том, что она не только принцесса и капитан собственного корабля. Не только законная королева Нубревнии – ну если Совет все-таки отдаст ей корону.

Вивия Нихар была ведьмой прилива, причем обладающей огромной силой. Она могла утопить их всех одним движением руки, так что пусть Серрит Линдей и остальные члены Высшего Совета подумают, прежде чем снова ей перечить.

Больше никаких уступок из-за того, что ее считали недостаточно подходящей или даже неуравновешенной. Больше Вивии не придется ходить на цыпочках, поскольку женщине не к лицу бегать. Кричать. Управлять.

И самое главное: больше никаких напрасных сожалений.

Глава 5

Колдун крови по имени Аэдуан ненавидел пуристов.

Не так сильно, как он ненавидел марстокийцев, и не так сильно, как он ненавидел карторранцев, но почти так же сильно.

Его бесила их уверенность. Их снисходительная, непоколебимая уверенность в том, что все, кто владеет ведовством, должны гореть в аду.

«По крайней мере, – думал колдун, приближаясь к их мрачному пристанищу на восточной границе Нубревнии, – они относятся ко всем людям с одинаковой ненавистью». Обычно крики: «Покайся, демон! Заплати за свои грехи!» – предназначались исключительно для Аэдуана. Было приятно в качестве разнообразия видеть, как ненависть распространяется на всех без исключения.

Аэдуан опоздал в лагерь. Он должен был встретиться со связным своего отца еще два дня назад, но вместо этого бегал по всей Нубревнии две недели, охотясь за призраком.

Теперь парень был здесь, за сотни миль от дома, перед покосившимися сосновыми стенами пристанища пуристов на каменистом склоне холма. Здание выглядело таким же унылым и блеклым, как и земля, на которой оно стояло. Аэдуан миновал вырубленную рощу и добрался до двух мужчин, охранявших высокие входные ворота.

Несмотря на то что они оба были одеты в одинаковые коричневые балахоны, которые носили пуристы, ни один не был похож на борца с ведовством, и запах их крови только подтверждал это. Поле боя и смола. Мужчины явно были солдатами, и то, как они подняли арбалеты при приближении Аэдуана, окончательно убедило его в этом.

– Я ищу одного из ваших священников, – обратился к ним колдун и поднял руки.

– Которого? – спросил более худой из них, чья кожа была темно-коричневой, как у марстокийца.

– Мне нужен человек по имени Корлант.

Аэдуан замедлил шаг, чтобы стражники могли убедиться: его руки пусты. Ножи он предусмотрительно спрятал под плащом.