– У моей сестры агентство по организации праздников. Они, – не отрываю взгляда от мужчин, – заказали двухчасовую программу с поздравлением для детей, а когда мы приехали… – хватаю ртом воздух, чтобы парой предложений описать всё, что произошло. – В общем, они приняли меня за кого-то другого. Спросите Марину. И Валеру. Её мужа.

– Грек, – кого-то окликает мужчина, – мужа с женой находили в доме?

– Нет. Она, – указывает на меня, – единственная женщина.

– Они где-то здесь, – вступаю в беседу, – они не могли меня бросить. Не могли бросить… – становится обидно, что Марина уехала, оставив меня с кучей мужчиной, планировавших развлечься.

Как она могла? Это ведь она уговорила меня на этот заказ. Она вообще переживала? Марина неоднократно подставляла меня, подбивая на довольно сомнительные авантюры, а сейчас ситуация критическая. И кто знает, выберусь ли я из неё.

– Хорош реветь.

А я даже не заметила, что уже вовсю всхлипываю, заполняя пространство странным мычанием, сетуя на ситуацию и непонимание действий сестры. Но я уже не контролирую себя, осознав, что если бы мужчины с непонятной мне аббревиатурой СОБР на бронежилетах не появились в комнате, сейчас я, возможно, сожалела бы о более страшных моментах.

– Пошли. – Подталкивает в спину, заставляя передвигать ногами. – Эту тоже грузи.

Куда? Вопрос произношу мысленно, захлёбываясь рыданиями.

– А м-м-ожно м-мне… заб-рать свои в-в-ещи? Т-там, – взмах в сторону, откуда притащили короб. – Там к-куртка. И с-сумка. И телефон. Ещё паспорт.

– Паспорт в тему, – отвечает сероглазый, положив автомат на согнутую левую руку, но правую всё ещё держа у спускового крючка. – Веди.

И только после одобрения, направляюсь в маленькую комнату, где так и висит моя куртка, а на полу стоят ботинки. Быстро собираю в пакет вещи и закидываю на плечо сумку, приготовившись покинуть дом. Если мне, конечно, позволят.

– Веди её сюда, – откуда-то доносится мужской голос, и сероглазый, дёрнув меня за руку, ведёт в только ему известное место.

– Видела это? – Передо мной мужчина в штатском с открытым милым лицом.

Озвучив вопрос, отходит в сторону. Небольшое помещение, напоминающее кабинет: столо из тёмного дерева, дорогое кожаное кресло, несколько стеллажей и сейф, дверца которого открыта. И на его полках стопки денег, различное оружие и несколько чёрных пакетов.

– Нет. Я здесь не была. Только там, где переодевалась.

– А потом?

– Мне сказали залезть в короб и закрыли его. Охрана переместила его в большую комнату. Я должна была выскочить из него, выкрикнув поздравления.

– Выкрикнула?

– Да.

– И? – Не унимается мужчина.

– Хозяин дома сказал о каких-то поздравлениях и спросил, кто первый их примет. А потом лысый мужчина схватил меня и потащил в ту комнату, а там… – Зажмуриваюсь, едва сдерживая рвущийся из меня слёзный поток.

– Впервые вижу, чтобы проститутка так убивалась.

– Я не проститутка! – Кричу, чтобы все меня услышали. – Я работаю на детских праздниках и не обслуживаю кучу мужиков. Я нормальная! – тычу пальцем в грудь, наступая на него, чем ввожу в замешательство. – Хватит меня оскорблять! И вообще, – разворачиваюсь на каблуках, оказавшись перед сероглазым, – мне пора домой.

Хочу его оттолкнуть, но проще свалить столетнее дерево. Плохо понимаю, что не стоит говорить в таком тоне с тем, у кого в руках оружие, но я нестерпимо хочу бежать из этого дома.

– Да отодвинься ты, – упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь сдвинуть, а затем резко наклоняюсь, чтобы проскочить сбоку в небольшой просвет между мужским телом и дверью, но он снова хватает меня за шиворот и тянет назад. – Пусти!

– Куда собралась?

Не успеваю подоспеть с ответом, как на моём запястье защёлкивается кольцо наручников. Второе он демонстративно закрепляет на своей руке и в ту же секунду дёргает на себя. Впечатываюсь лицом в его грудь и теперь уже скулю от боли, потому что нос столкнулся с чем-то твёрдым.

– Угомонись, Снегурочка, – поднимает моё лицо, размахивая указательным пальцем из стороны в сторону в предупреждающем жесте.

Остаётся подчиниться, потому что освободиться от наручников без ключа точно не получится. Поправляю ремешок сумки, который сполз по руке и осматриваюсь в поисках пакета с вещами. Замечаю его в коридоре. В куртке телефон, с помощью которого я могу связаться с Мариной и выяснить, какого чёрта она меня бросила.

Таскаюсь за сероглазым, не имея возможности задержаться на одном месте. Таких, как он – с надписью СОБР, – ещё семеро, если я правильно посчитала. Меньше, чем за час они переворачивают дом и находят, как мне кажется, то, зачем пришли. Понимаю это по радостным восклицаниям и одобрительным кивкам мужчины в штатском. Его называют Романычем и докладывают о находках.

Мне кажется, я никогда не выйду отсюда, но в какой-то момент мужчин, лежавших всё это время на полу, по очереди поднимают и ведут к выходу, удерживая за плечо и наручники. И когда мимо меня проводят последнего, сероглазый обращается ко мне.

– Знаешь кого-то из них?

– Нет. Я сегодня их впервые в жизни видела. Но Марина сказала, что они влиятельные люди, которых можно увидеть по телевизору.

– Ага, – ухмыляется мужчина, – пятнадцать лет назад их всех можно было увидеть в программе «Криминальная Россия».

– То есть, они занимаются чем-то незаконным? – Лично я её не смотрела, но по названию понимаю, что связана она не со стандартными новостями.

– Оружие, отмывание денег, контрабанда и так далее. Длинный список из статей Уголовного Кодекса.

– Господи, – закрываю глаза, понимая: предположение, что я проститутка, самое меньшая из проблем. – Я не имею к ним никакого отношения.

– Проверим.

Мужчины с оружием покидают дом, и сероглазый следует за коллегами. Успеваю схватить пакет и семеню за ним, потому что один его шаг равен четырём моих с учётом сложности передвижения на высоких каблуках.

Оказавшись на улице, мгновенно ощущаю минусовую температуру. Костюм не предназначен для нахождения на морозе, а сапоги – момент, скорее, эстетический, чем практический. Железное кольцо на запястья обдаёт холодом, и я растираю кожу, надеясь согреться трением.

Ворота открыты, а на площадке стоит два микроавтобуса, в один из которых загружают хозяина дома и его друзей. Один за одним мужчины исчезают в тёмном пространстве тонированного автомобиля, а затем дверь катится, скрывая от меня их лица.

– Для неё места нет, – указывает на меня тот самый Романыч, забираясь на переднее сиденье. – Она с вами.

Машина трогается, а я перевожу взгляд на вторую: не менее страшную.

– Оставьте меня здесь. Я сама доберусь, – уговариваю сероглазого, который находится в явном замешательстве. – Только отстегните, – трясу рукой, и он реагирует на звяканье наручников.

Не удостоив меня ответом, тянет и забирается в микроавтобус. Приходится не отставать, но несмотря на мои усилия, всё же цепляюсь каблуком за порог и падаю на колени, распластавшись перед мужчинами. Сероглазый поднимает меня и занимает единственное свободное место. Стою, согнувшись пополам и не зная, в какую сторону повернуться. Не хочется, чтобы присутствующие пялились на мою пятую точку, едва прикрытую недлинной юбкой костюма.

Машина трогается, я теряю равновесие и уже мысленно представляю, как снова падаю, что-нибудь себе сломав. Думаю, это будет рука, на запястье которой железный браслет. Размахиваю свободной рукой в пространстве, пакет летит в сторону, я в другую, но именно в этот момент оказываюсь на чём-то твёрдом и статичном, а именно на коленях у сероглазого.

Часто дышу и хватаюсь пальцами за ткань его формы, а затем обхватываю за шею, чтобы точно не оказаться на полу. И позволяю себе выдохнуть. На минуту, не больше, но этого достаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности. И пусть это лишь видимость, но по крайней мере, никто из них не требует физического удовлетворения.

По салону растекается тепло и, немного согревшись, плотнее прижимаюсь к сероглазому, чтобы не соскользнуть с коленей. Он высокий и большой, и кажется ещё больше за счёт формы и бронежилета, но главное – он тёплый. А ещё от него ничем не пахнет. Если только морозной свежестью. Им нельзя применять парфюм?

А как интересно расшифровывается СОБР? Специальный отряд чего-то там… Или иначе? Спросить у него не решаюсь. Да и вообще, не стоит открывать рот, пока я не пойму, чем для меня закончится этот заказ. Прикидываю, сколько времени прошло с момента приезда в дом. Час или больше? Успею оказаться дома до Нового года и найти Марину, чтобы задушить её?

Меня захлёстывает злостью: яркой и неконтролируемой. Как она могла оставить меня? А Валера? Неужели не понял, что мне грозит опасность? Хотя он так стремился напиться, что вряд ли смотрел по сторонам. Теперь точно никаких общих дел с сестрой. Не умеет она выбирать клиентов и организовывать праздники. И почему она вообще решила, что способна стать успешной в этой сфере?

В который раз сползаю с колен мужчины, и он обхватывает меня за талию, прижав к себе вплотную. Так однозначно удобнее и безопаснее. Набираюсь смелости, чуть увеличиваю дистанцию и смотрю в светло-серые глаза. Интересно, как он выглядит? Лица не видела, но почему-то уверена, что он привлекательный. Или я ошибаюсь? И почему меня это волнует? Но лучше размышлять об особенностях его внешности, чем о последствиях нахождения в доме преступников.

В салоне темно, и лишь свет дорожных фонарей федеральной трассы, проскакивающий частыми полосками сквозь стекло, позволяет быть пленённой серой проницательной дымкой. В уголках глаз замечаю морщинки, свидетельствующие о возрасте. Больше тридцати? Скорее всего, да. Образ дополняется кустистыми тёмными бровями, дающими понимание, что он брюнет, и глубокими заломами на переносице. Часто хмурится?

Гляделки заканчиваются, и я, положив подбородок на его лицо, жду, когда мы окажемся в конечной точке. Она ведь однозначно имеется. Спустя некоторое время так и происходит, когда микроавтобус останавливается.

– Выходим, – сероглазый обращается ко мне

Прежде чем подняться, осматриваюсь и, заприметив пакет, тянусь к нему. Не хочу ничего здесь оставлять, чтобы, не дай бог не вернуться. Оказавшись вне машины, сразу ощущаю, что мороз стал крепче. Передо мной трёхэтажное здание и, видимо, мы направляемся внутрь. Радуюсь и паникую одновременно: радость по причине тепла, паника – от неизвестности.

Сероглазый уверенно вышагивает в направлении здания, а мне остаётся лишь бежать за ним, чтобы снова не упасть.

– Зачем мы здесь? – В ответ молчание. – Меня отпустят? – Никакой реакции. – Через несколько часов Новый год. Я хочу встретить его в тепле.

– Через два.

– Что?

– Новый год, – останавливается, повернувшись и став препятствием для моего носа, – через два часа.

– Как? Уже?

– Сдам тебя и уйду на законные выходные.

– Кому сдадите?

Но меня не слышит, уже открывая дверь и предлагая пройти внутрь. Здесь немноголюдно, что объясняется кануном Нового года. Поднимаемся на второй этаж, идём по коридору и оказываемся перед дверью, за которой уже знакомый мне Романыч.

– Принимай, – сероглазый толкает меня впереди себя и отстёгивает металлический браслет.

– Вряд ли она будет полезной. Обычная проститутка.

– Да не проститутка я. Работаю в детском саду.

Мужчины, замешкавшись, обмениваются вопросительными взглядами.

– Я, конечно, слышал, что учителя и воспитатели получают мало, но не думал, чтобы настолько, – проходится по мне взглядом, оценив наряд и сапоги, переливающиеся в свете настольной лампы.

– Повторяю: моя сестра является хозяйкой агентства праздников. Каждый год я исполняю роль Снегурочки на детских мероприятиях. Этот год не исключение. Но что-то пошло не так: либо она не так поняла запрос заказчика, либо её намеренно ввели в заблуждение. Я оказалась в том доме случайно. Я обычный законопослушный человек: работаю, плачу налоги, ничего незаконного не совершаю.

И кажется, что мне не верят. Нет, точно не верят.