Однако комендант замка все же рискнул. Мы поняли это, как только впереди захлопали тетивы и сразу несколько черкесов, посланных нами головным дозором в сторону порта, свалились на песок.

– Назад! Назад!!!

Комендант пошел на риск. Впрочем, своих воинов он расположил в удобном месте, где узкая полоска пляжа, стиснутая с одной стороны обрывистым склоном мыса и морем с другой, идет на подъем. А вот на высоте этого подъема арбалетчики, прикрытые ростовыми павезами, и встали, полностью преградив нам путь… Не знаю, в каком числе, но у них прочные, надежные щиты, способные удержать болт, а у нас – легкие калканы, удобные лишь в абордаже.

– Дмитрий! Шуй, Дмитрий!

– Здесь я, княже!

Из густой толпы ротников ко мне пробился атаман; с облегчением выдохнув, я принялся скороговоркой излагать сформировавшийся в голове план:

– В лоб мы не пробьемся, а если и пробьемся, то с большими потерями! Поступим так – вы с повольниками становитесь здесь, вперед выдвигай своих стрельцов. Вряд ли фрязи сами начнут атаку, но если начнут, залп самопалов остудит их пыл.

Дмитрий коротко кивнул:

– Так, княже, а ты?

– Я беру струги с «тюфяками», вновь спускаюсь на воду и, покуда еще не начало светать, разворачиваю их напротив берега. Казаков же отправлю обратно на пристань – наверняка там никого уже нет… А если есть, донцы примут бой и скуют фрязей сечей, помешают им прийти на помощь соратникам.

– Так, княже, ладно придумал… Значит, нам ударить после выстрела с ушкуев?

– Именно так, друг мой, именно так! Генуэзцы развернули щиты лицом к нам, и, если они не увидят кораблей, наш залп придется на правый, незащищенный бок ратников! А как только мы ударим, сближаетесь с фрязями, один залп из самострелов – и только вперед! Пока враг не очухался…

Дмитрий согласно склонил голову:

– Добре, княже. Добре придумал!

Я дружески хлопнул атамана по плечу:

– С Богом, друже! Михаил, Алексей, дружина – за мной! Казаки – назад, к стругам!

Как бы мы ни спешили, как быстро мы ни гребли, обливаясь потом в довольно прохладную ночь, менее чем через двадцать минут на огневой рубеж выйти просто не успели. Довольно долго для ожидания… И вражеский военачальник сделал свой ход. Его воины бросились в атаку внезапно, храня молчание, надеясь лихо ударить по замешкавшимся налетчикам, утратившим инициативу.

Но это он зря… Еще не доплыв до едва различимого подъема песчаной косы, я услышал впереди рев атамана «Бей!» и звонкие хлопки тетивы многочисленных арбалетов, а за ними крики раненых… Понеся первые потери, развивать атаку противник не стал, но и отступить, сдав ушкуйникам столь удобную для обороны позицию, генуэзцы уже не смогли.

На этот раз инициативу утратил именно комендант крепости…

– Приготовились.

Я говорю негромко – так, чтобы услышали лишь на соседних ушкуях, притершихся едва ли не вплотную к нашему кораблю. И в полной тишине, хранимой на всех трех судах, я явственно услышал прокол картузов протравниками, а заодно и звук просыпающегося из рога пороха… Кажется, новоиспеченные расчеты приготовились к выстрелу одновременно со мной. Молодцы!

– Пали!

Огниво высекает искру, та мгновенно воспламеняет порох – и вновь россыпь подпаленных болтов устремилась к берегу, помогая навести орудия на цель «трассерами»! Часть их пришлась точно во врага, не ожидавшего флангового обстрела, а следом раздался дикий рев повольников, ринувшихся в атаку:

– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!

– Перезаряжай!

Дезориентированные генуэзские арбалетчики принялись стрелять в сторону ушкуев – и ожидаемо до нас не достали. Несколько болтов лишь шлепнули по воде, еще пара уже на излете ткнулась в нос нашего судна. Но большая часть стрелков разрядились в сторону ревущих повольников – и поторопились! Ротники ведь начали атаку за пределами эффективной дистанции боя арбалетов, ограниченной полутора сотнями метров… И если фрязи кого-то и зацепили, то все одно эффективность поспешного залпа оказалась заметно слабее расчетливой, вдумчивой стрельбы.

А чтобы перезарядить арбалет, также требуется время…

Во второй раз частые хлопки тетивы раздались практически одновременно с обеих сторон, а я как раз забил прибойником сноп болтов в жерло пушки.

– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!

Фрязи ответили нестройным ревом, а я, насыпав из рога порох на запальное отверстие, уже схватился за огниво:

– Пали!!!

Три бомбарды ударили разом, синхронно, однако на этот раз полетевшие в сторону генуэзцев болты уткнулись в подставленные с нашей стороны павезы. Развить успех не удалось… Однако, судя по звону стали, треску дерева и яростным крикам сражающихся, повольники уже добежали до врага, вступив с генуэзцами в жаркую рукопашную.

Те смогли остановить первый, самый яростный напор ротников, удержав их на линии сомкнутых щитов, но уже минуту спустя отчаянно затрубил сигнальный рог фрязей на пристанях. Очевидно, небольшой отряд арбалетчиков комендант крепости все же оставил на причалах – в качестве боевого охранения. С которым только что схлестнулись казаки, судя по яростному реву донцов, ринувшихся в атаку, и звукам закипевшей схватки…

Начальник вражеского гарнизона все понял – и отдал единственный возможный в сложившихся обстоятельствах приказ. Громко затрубил рог в порядках генуэзского воинства, и строй врага, неплохо различимый на морском песке, явственно подался назад.

В сложившихся обстоятельствах последний шанс фрязей – оставить небольшое прикрытие на гибель, в то время как основные силы гарнизона отступят к замку прежде, чем казаки сомнут боевое охранение на причале и преградят генуэзцам путь к отступлению… Вражеский военачальник именно так и поступил, вот только обреченные генуэзцы не смогли толком сдержать напор бешено рвущихся вперед ушкуйников, искушенных в ближнем бою! Тонкая стена щитов фрязей, оставшихся в прикрытии, была прорвана всего за пару минут, и, прежде чем итальянский гарнизон успел бы отступить, сохраняя порядок, повольники ринулись преследовать врага…

Кажется, отступление итальянцев с минуты на минуту превратится в беспорядочное бегство. А там недалеко и до прорыва в замок на плечах бегущих, как то предсказывал Дмитрий Шуй…

Глава 4

Липень (июль) 1382 года от Рождества Христова. Цитадель Порто-Пизано

– …Условия наши просты. Вы отдаете все имеющееся у вас злато и серебро, включая проданные татарами православные иконы. Они забрали их на Руси… А также всех рабов, находящихся в замке! И если до полудня вы соберете достойный нашего внимания выкуп, мы уйдем… И даже не сбросим в море те запасы провизии, что не сможем увезти на кораблях.

Аристарх, хорошо сведущий в языках и прекрасно изъясняющийся на итальянском (или генуэзском наречии итальянского, если оно существует), точно перевел мои слова.

– А если нет… Что же, мы возьмем вашу крепость штурмом! И первыми я брошу в бой галерных рабов, уже вкусивших крови генуэзцев… Но то была кровь воинов – теперь же пострадают невинные. Я не желаю насилия над мирными жителями, не желаю слез ваших жен и дочерей, но их возьмут с боя, если вы не отдадите все, повторяюсь, ВСЕ свое богатство!

Вышедший на стену переговорщик-нобиль (крупный такой, дородный серобородый муж очень представительного вида, с массивной серебряной цепью на шее) открыл было рот, чтобы ответить… Но я закричал еще громче:

– И помните! Я узнаю у всех освобожденных рабов, творилось ли над ними какое беззаконие в последние часы, и горе вам, ежели кто из господ посмеет выместить свой гнев на них ПОСЛЕ моих слов! Мне доподлинно известно, что большую часть невольников вы успели спрятать в крепости… Так что не смейте меня разозлить!

– ДА-А-А-А!!!

Яростный рев выведенных вперед черкесов и славян, освобожденных нами на галерах, откровенно пугает. Да и внешний вид их… Окровавленные, с трофейным генуэзским оружием в руках, еще не свыкшиеся с вновь обретенной свободой, не пришедшие в себя… Недавние рабы бешено сверкают глазами и скалят зубы в полубезумных, свирепых улыбках восторга! Хочу я этого или нет, но, если штурм состоится, расправа над гражданским населением действительно неминуема. Потому как я не стану бросать в бой с озверевшими невольниками своих воев и жертвовать ими, чтобы спасти женское население Порто-Пизано… Особенно если мужья и отцы ставят свое золото выше жизней родных!

Впрочем, период алчного помешательства местных купцов закончился ближе к рассвету. Когда совет нобилей, бросивший подконтрольный гарнизон навстречу ушкуйникам, смог воочию лицезреть, как последних пешцев и арбалетчиков дорезают гребцы-черкесы… Дорезают с волчьей жестокостью у самых ворот цитадели! Заботливо закрытых купцами, пожертвовавшими гарнизоном ради своих богатств…

А ведь, сумей стража отступить в крепость, сотня арбалетчиков и свыше полутора сотен генуэзских пешцев сумели бы отбить один, а то и два штурма, гарантированно дождавшись подхода подкрепления – или нашего отступления. Ибо я точно не стал бы терять своих воев в безуспешных попытках взять с наскока пусть маленький, но крепкий замок, к тому же рискуя быть блокированным с моря! Тем более что самую ценную для себя добычу я уже успел захватить…

Но в настоящий момент цитадель Порто-Пизано осталась без защитников – буквально. Комендант пал в бою, не показав спину; он умер с мечом в руках – в отличие от большинства своих подчиненных… Ведь как только наперерез бегущим генуэзцам вылетели казаки, наступающие от пристаней, – а преследующие ушкуйники полновесно ударили в спину! – фрязи лишились всякого мужества. Обезумев от страха, они метались по залитым кровью соратников улочкам, пытаясь пробиться к крепости, но у закрытых ворот цитадели их поджидали черкесы! Не многие генуэзцы приняли честную солдатскую смерть, сражаясь до последнего, но комендант был из их числа. Мне его, честно, жаль, противник попался достойный…

И хотя командующий гарнизоном вынужденно уступил совету нобилей, рискнув схлестнуться с неизвестным противником в городе, он все же сумел показать характер. Как? Он забрал всех, повторюсь, ВСЕХ своих арбалетчиков и стражей, не оставив в цитадели ни одного воина! И в принципе, комендант поступил даже логично, ведь гарнизон его не дотягивал даже до трех сотен бойцов, и дробить столь малое воинство было тем более опасно.

Но, чуется мне, банальное желание хоть как-то отомстить здесь также сыграло свою роль. Раз уж нобили рискуют воинами ради своего злата, пусть также будут готовы разделить их участь в случае поражения и гибели защитников! Тем более что комендант хоть и был вынужден подчиниться решению совета, но для своих солдат являлся уже непосредственным командиром, «первым после Бога»… И те подчинялись именно его приказам, а не воле купцов.

В общем, в настоящий момент взять цитадель штурмом не составит для нас особого труда. Вон ушкуйники уже принялись демонстративно собирать штурмовые лестницы… Но я действительно не хочу штурма, действительно не желаю крови гражданских на своих руках. Тем более последующая после штурма резня наверняка затруднит сбор трофеев! А там уж к генуэзцам может и подкрепление подойти… Вот встретят беглецы, вырвавшиеся из гавани, какую-нибудь боевую эскадру или запросят помощи в Тане, что вернее. Тогда генуэзские галеры блокируют мою флотилию на причалах Порто-Пизано, и баста. Пешим путем до Ельца доберутся лишь самые везучие…

Ладно, сейчас все это лишь бессмысленные страхи, до полудня время есть, да и воинам нужно дать хотя бы короткий отдых… Между тем к переговорщику фрязей наконец-то вернулся дар речи, хотя смертельно побледневший купец начал сильно заикаться, с трудом выговаривая слова. Даже Аристарх не сразу смог перевести ответ.

– Как понять, что собранный выкуп достоин нашего внимания?

Я предельно хищно, издевательски ухмыльнулся: